Никто не хочет ждать по той причине,
Что никого нигде и близко нет.
Что было — сплыло, кануло в пучину,
Ну, в смысле, от любви простыл и след.
Потом была бодяга — он развода не давал,
Но развели — как пулею сразили наповал,
А что — ему полезно отлежаться.
С Танюхи спесь слетела, словно с бабочки пыльца,
От долгой битвы. Что ж, она готова до конца
Во имя справедливости сражаться!
Танька иск подала по разделу налички
(Крупных сумм), яхт, машин, там хватает всего —
Те же виллы, земля, — мой Женёк с непривычки
Синим стал, как узнал, что хотят от него.
Вместо сладких свиданий под сенью черёмух
Танька выбрала новый, особенный путь —
Только Женьку завидит у общих знакомых,
Сразу в сердце его хочет вилкой пырнуть!
Грохот, шум от неё, как от минных разрывов:
«Я тебя, подлеца, на куски разорву,
Отыму у тебя всю структуру активов,
С голым задом обратно поедешь в Москву!»
В общем, суд на носу. Женьке умные люди
Подсказали: «Смотри, будь не просто готов,
А готов на все сто. Здесь чудно́ у нас судят,
Могут всё отобрать до последних штанов!»
13
Хоть я уже свободный был скиталец,
Друзья и даже бывшие враги
Ко мне по старой памяти кидались:
«Серёга! Пропадаем! Помоги!»
Я классным был юристом, что скрывать-то? —
Давным-давно, и Женька это знал,
И в Лондон, побеседовать приватно
Он во дворец к себе меня позвал.
И вот сидит он — новый русский барин, —
Простой, как пень, конкретика в крови:
«Браток, спасай, я буду благодарен!
Любые бабки, только назови!»
И я сказал: «Осёл ты лопоухий,
Без бабок я, во имя прошлых лет,
За ради развесёлой той житухи
Сумею — помогу, а нет — так нет».
И, закусив текилу авокадо,
Я расхрабрился: «Женька, я готов!
Но ты своих английских адвокатов
Не сбрасывай пока что со счетов.
Я в здешнем праве, в общем-то, не шарю,
Но знаю, куда стрелки перевесть.
Я там факультативно побазарю,
В высоком их суде. Мыслишка есть».
Я поутру к Танюхе: сколько лет, мол, как дела?
Она мне: «Ты от Женьки? — и на кухню провела, —
Ну, что ж, привет! Слыхал, как я восстала?»
Я что-то там провякал: мир, любовь, союз сердец;
Она мне: «Ты не вякай, всё равно ему конец»,
И лекцию за чаем прочитала:
«Мы, блондинки — сверхженщины, что тут такого?
Белокурые бестии — вот кто мы есть!
На лопатки положим, завалим любого,
Если он нам мешает, как яблоням, цвесть!»
Я ей: «Танька, очнись, вот ты иск ему влупишь,
Чтобы после всю жизнь валерьянку глотать,
Ты ж любила его, и сейчас ещё любишь,
На хрена тебе по миру Женьку пускать?»
«Да, люблю — был ответ, — и чего, ради Бога! —
Хоть на месте меня из ружья застрели,
Сто «лимонов» хочу! Это ж фунты, Серёга!
Фунты стерлингов, слышь, а не наши рубли!
А ещё, говорят, самый главный и важный —
Тот, кто рулит пакетами ценных бумаг,
Я и буду рулить этой хренью бумажной!
Есть, кому подсказать, где какой сделать шаг!»
14
И вот он, суд. Танюха выступает:
«Я сразу общий тренд хочу задать:
Про то, что я такая уж тупая,
Ошибкой будет с ходу утверждать!
Мой бывший — что ответчик, вон, который,
Меня в далёкой жизни где-то там
Ещё в России с целью кругозора
Возил по историческим местам!
Я там в столовке кашей отравилась,
Мне ветер из причёски вырвал прядь,
Меня там мог сразить простудный вирус,
И вредный клещ вполне бы мог сожрать!
А здесь он композитора Вивальди
На арфе мне сыграть гостям не дал.
Я в полутьме, на мраморной веранде
В экстаз бы их вводила и в астрал!
Вот так, глядишь, судьба б миллиардера
Мне б за труды в награду и дала,
А дальше, побери его холера, —
Наследство, виллы, яхты, все дела!»
Уже от смеха публика давилась —
Зеваки на галёрке, на задах,
И, кажется, заметно удивилась
Судья — седая тётечка в годах.