— Почему же?
— Потому что сразу видно, что вы никогда не присутствовали при такого рода раскопках. Уверяю вас, дружище, это вовсе не так интересно. Перерывают и просеивают тонны земли. И недель через шесть, а может быть, и через шесть месяцев находят наконец среди гальки и ракушек кусочек окаменевшей кости или один-единственный зуб. Сначала надо выяснить, не попали ли они туда случайно. Действительно ли они того же возраста, что и пласт земли, в котором их нашли, то есть что им один или два миллиона лет. Тогда раскопки расширяются, и если через несколько месяцев удастся обнаружить часть черепа или кусок бедренной кости, то все считают, что им повезло, так как обычно найти ничего не удаётся. Видите, для вас тут нет ничего интересного.
— Не понимаю, как вы можете решать за меня, что мне интересно, а что нет.
В эту минуту в комнату вошёл Кутберт Грим. Приход Дугласа удивил и искренне обрадовал его.
— Хелло, — сказал он, крепко пожимая ему руку. Затем поцеловал Сибилу.
— Итак, — обратилась к нему Сибила, — всё решено. Дуглас едет с нами.
У Дугласа подкосились ноги.
— Как, но…
Однако Сибила, очаровательно улыбаясь, остановила его.
— Я сделала всё возможное, чтобы отговорить Дуга. Одному богу известно, почему он упёрся. А вы уже договорились со Спидом?
— Да… нет… почти… — пролепетал Грим, не понимая, что здесь происходит. — Я не знал, что… но, конечно, можно было бы…
— Послушайте!.. — воскликнул Дуг.
— Я беру всё на себя, — успокоила его Сибила. — Ведь Спид, по-моему, не так уж рвётся. Вернее, ему просто не хотелось отказывать нам. Особенно мне, — добавила она с улыбкой. — В сущности, я уверена, что он только обрадуется. А вы с ним знакомы? — обратилась она к Дугу.
— Да, немного… Именно потому, — заторопился он, — я не хотел бы…
— Пусть это вас не смущает. Поверьте, Спид только обрадуется. Вести дневник экспедиции, повторяю вам, работа не из приятных. Среди нас писак нет, да и не можем мы вести регулярно дневник, у нас слишком много других забот. Итак, вы довольны? — заключила она. — Значит, решено?
Он хотел сказать: «Дайте мне по крайней мере время подумать!», но у него не хватило мужества. Слова застряли у Дуга в горле — старый учёный и его жена смотрели на гостя с такой дружеской улыбкой, они были так откровенно рады, что могут доставить ему удовольствие…
— Ну что ж, выпьем по этому поводу, — сказал Грим и пошёл за бутылкой. Он разливал виски, и его доброе круглое румяное лицо светилось счастьем и нежностью.
Глава четвёртая
Последние дни перед отъездом экспедиция провела в Ливерпуле, где шла погрузка багажа. Дуг так больше и не виделся с Френсис. Он был слишком потрясён. Он уже не скрывал от самого себя, что любит её. И теперь, когда он мог хладнокровнее смотреть на вещи, он понимал, что и она, вероятно, любит его. Между ними произошло глупейшее недоразумение. И он не знал, как теперь исправить дело… Ему было бы очень неудобно подвести Гримов, которые ради него отказали Спиду. У Дуга оставалась последняя надежда, быть может. Спид по-прежнему согласен отправиться с экспедицией; он съездил к нему. Но Сибила оказалась права: Спид был в восторге от того, что ему нашли заместителя. Дуглас даже не осмелился позвонить Френсис. А ему бы следовало бежать к ней, броситься к её ногам и найти в себе достаточно смелости для решительного объяснения. Однажды вечером он почти решился. Он долго бродил по улочкам Вэйл-оф-Хелс. Но, увидав издали похожую на Френсис женщину, он бросился бежать со всех ног. Френсис тоже переживала тяжёлые дни. Она без конца перечитывала письмо Дугласа, в котором он сообщал о своём отъезде. Это письмо совершенно ничем не отличалось от тех, которые она получала от него раньше. Оно было таким же милым, спокойным, полным юмора и той дружеской честности, которая вот уже больше года поддерживала в ней чувство уверенности. Но последние строчки письма потрясли Френсис.
«В общем, — писал он, — вот я и уезжаю, помимо своей воли. Но если Вы считаете, что это хорошо, значит, это действительно хорошо. Одно Ваше слово заставило меня поехать, одно Ваше слово могло бы удержать меня. Как ни жестока подобная покорность, но мне приятно подчиняться Вашей воле. Бывают ведь такие горькие радости, не правда ли, Френсис? Всё, что исходит от Вас, даже то, что причиняет боль, мне всегда будет радостью. Не злоупотребляйте этим, мой милый друг. Прощайте. Думайте обо мне хоть изредка.