Они поднялись из-за стола. Сэр Артур подошёл к жене, осторожно обнял её и поцеловал в висок.
— Вы высказали сейчас весьма интересные соображения, дорогая моя. Пожалуй, обо всём этом следует подумать. И если вы разрешите, немедленно же! Пока ко мне не пришли с визитом. Я как раз жду гостя…
Леди Дрейпер нежно коснулась своими седеющими локонами щеки мужа.
— Вы ведь оправдаете его, да? — спросила она с пленительной улыбкой. — Мне будет так жаль эту девочку!
— Повторяю вам, дорогая, одни только присяжные…
— Но ведь вы сделаете всё, что от вас зависит?
— Надеюсь, вы не потребуете от меня никаких обещаний? — мягко спросил сэр Артур.
— Конечно. Я просто полагаюсь на вашу справедливость, Артур. — Супруги ещё раз поцеловались, и сэр Артур вошёл в свой кабинет. И сразу же опустился в глубокое кресло.
— У тропи нет табу, — сказал он чуть ли не вслух. — Они не рисуют, не поют, у них нет ни праздников, ни обрядов, нет никаких знаков, нет колдунов, и у них нет даже амулетов. Они даже не людоеды.
И он произнёс ещё громче:
— Могут ли существовать вообще люди без табу?
Рассеянным, но пристальным взглядом он смотрел на портрет сэра Уэстона Дрейпера, баронета, кавалера ордена Подвязки. Он прислушивался к неудержному смеху, который зрел в самой глубине души и наконец тронул его губы.
Глава четырнадцатая
На следующем заседании были выслушаны ещё два антрополога, вызванные в суд обвинением. И хотя учёные считали, что Раranthropus следует отнести к человеческому роду, обосновывая этот вывод, они так противоречили друг другу, что защита ограничилась лишь насмешливым молчанием, куда более красноречивым, чем самая страстная речь.
В свою очередь защита вызвала двух учёных-психологов: профессора Рэмпола, крупнейшего специалиста по вопросам психологии примитивных народов, и знаменитого капитана Троппа, посвятившего себя изучению умственных способностей человекообразных обезьян.
Череп профессора Рэмпола был так восхитительно лыс, что казалось, он с умыслом лишился своей шевелюры, лишь бы предоставить к услугам френологов столь редкостный объект для исследования. В правом глазу, затянутом бельмом, он носил монокль, и это делало его похожим на офицера кайзеровской армии. Но мягкий, удивительно приятного тембра голос заставлял забыть неприглядную внешность профессора.
Первый же обращённый к нему вопрос, казалось, привёл учёного в замешательство: существует ли, спросили его, признак, по которому можно безошибочно, исходя из данных науки, отличить разум примитивного человека от ума животного?
После минутного раздумья сэр Питер сказал, что несколько месяцев назад он бы ответил, что таким признаком является речь. Артикулированная у человека, в отличие от речи животного, отмеченная у первого деятельностью воображения и памяти, она у животного — застывшая и инстинктивная. Но появление тропи вынуждает его признать, что он не сделал всех необходимых выводов: речь тропи, по-видимому, инстинктивна, но в то же время и членораздельна; её нельзя считать застывшей речью существа, лишённого воображения, поскольку запас слов у тропи увеличился, хотя бы пока за счёт подражания; таким образом, её нельзя считать ни человеческой речью, ни речью животных: она содержит элементы той и другой. Теперь ему стало ясным, что специфичным надо считать не речь, которая является лишь средством общения, а самую потребность общения, равно как и цель его.