Благодаря неустанным трудам этих людей строки истории, затерянные среди руин и столетий, оживают и рассказывают нам о давно минувшем прошлом, которое нужно знать не только историкам и археологам. Это прошлое интересно не только лингвистам и этнографам, но и каждому, кто читает книги. Ведь грамотный человек знает о том, что история рассказывает о великих открытиях, сделанных нашими предшественниками, которые задолго до наших дней многому научились. Их труды послужили потомкам. Ведь без прошлого не могло прийти и настоящее.
Вот в эту святыню востоковедов пришёл академик Крачковский. Он положил на стол арабское письмо на коже, найденное среди развалин крепости на горе Муг, и, прежде чем он взял в руки лупу, чтобы лучше увидеть каждую букву неровных строк, его окружили востоковеды. И каждый из них с величайшим вниманием и уважением рассматривал загадочный документ, который призван раскрыть ещё одну тайну. Какую тайну он откроет?
Дивасти — ключ к открытию
частлив учёный, который мог на своём веку наблюдать зарождение и развитие новой дисциплины, на глазах которого совершались неожиданные открытия и шла разработка найденных материалов, постепенно создававшая величественную картину, неведомую предшествующим поколениям исследователей. Так было в моей жизни с согдийским языком, согдийской культурой, ряд веков процветавшей в Средней Азии; она далеко раскинула свои ветви даже за пределы её и, сломленная натиском воинов Арабского Халифата, не погибла бесследно, а органически перешла в новую стадию, которая продолжала единую, непрерывную линию развития среднеазиатской культуры», — вспоминал академик И. Ю. Крачковский, рассказывая о письме из Согда.
Трудно себе представить волнение учёного, который очень хорошо знал обо всех самых удивительных находках, связанных с арабской культурой, когда в руках его оказалось это письмо на коже. В первый момент, ещё не прочитав ничего, он склонен был думать, что это строки из корана. Эту мысль поддержал и профессор А. А. Фрейман, который сообщил академику, что при раскопках был найден крошечный кусочек кожи, где ясно стояла арабская «ля илях…» (нет божества…), что было обрывком обычного мусульманского исповедания веры. Ещё рассказывали о том, что смотревшие документ в Средней Азии прочли там имя Тархун, а так звали одного крупного согдийского правителя эпохи арабского завоевания. Но так ли это, можно будет узнать, лишь прочитав загадочное письмо.
Впоследствии академик Крачковский с увлечением рассказывал о том, как произошла его первая встреча с этим письмом, как он беспомощно держал в руках насквозь изъеденный кусок сморщенной кожи, на которой словно через красную пелену видел только отдельные арабские буквы, но от волнения и нетерпения никак не мог их сложить в связное арабское слово. Человек, прочитавший тысячи древних летописей, боялся, что не сможет разобрать, и от страха видел хуже обычного. Однако воля и терпение заставили его сосредоточиться, и он медленно и верно разобрал первую строку, где ясно можно было различить остатки обычной формулы приветствия: «Басмаля — во имя Аллаха…» Эта строка говорила учёному, что перед ним не вырванный из середины листок, а начало какого-то послания. А в центре письма можно прочесть имя Тархуна — это ещё одно доказательство того, что перед ним не листок из корана… Но что же это? Может быть, письмо?
В самом деле, может быть, письмо. Во второй строке написано «от… клиента его». Но где же имя клиента? Здесь стоит слово «Дива» с долгим «и» и долгим «а». Чепуха. Такого имени не может быть. У арабов нет такого имени. Но ещё хуже следующая строка: она начинается с очень странного слова «ситти». При чём здесь это слово? В разговорном языке оно означает «госпожа моя». Это не имеет никакого отношения к первым строкам. Конец одной строки «Дива», начало следующей — «ситти». Никогда ещё не было такой загадки. Впервые учёный-арабист столкнулся со словами, ему неведомыми. И вдруг в голову пришла мысль: а может, здесь перенос одного слова? Он встречал такие вещи в арабских папирусах из Египта. Но если это перенос, то надо читать «Диваситти»… Дивасти… Такого слова нет, а имени такого он тоже не встречал. Вот имя «Тархун» упоминается в литературе о Средней Азии, а «Дивасти» — такого имени нет.
Проходит много дней в трудах и размышлениях. Академик Крачковский обращается к своим коллегам, и каждого он спрашивает — не встречал ли кто-либо из них такого странного имени. Снова над этим именем мучительно думает профессор А. А. Фрейман. Он вспоминает слово «Диванестич» и предполагает, что, может быть, оно связано с пониманием слова «диван» — канцелярия. А может быть, означает какой-нибудь титул?
Но академик Крачковский терпеливо объясняет профессору, что здесь написано не «Диванестич», а просто «Дивасти». Это явно звучит как имя. Это имя надо найти во что бы то ни стало.
И учёный обращается к двенадцатитомной истории арабского историка ат-Табари. Многие страницы посвящены у него завоеванию арабами Средней Азии. Он описывает события сотых годов хиджры, что по мусульманскому календарю соответствует началу VIII века нашей эры. Но сколько ни искал учёный, а имени «Дивасти» он не нашёл. И вдруг в один из дней он обратил внимание на мелькнувшее перед ним имя «Дивашни».
— Да ведь разница только в точках! — воскликнул учёный. — Точками обозначаются гласные, а если так, то это будет читаться «Дивасти». О чудо! Дивасти нашёлся!
У ат-Табари было написано:
«…и ушёл Дивасти с людьми Бунджикента в крепость Абаргар, а Карзандж и люди Согда прибыли в Ходжент…»
«Бунджикент» по арабски — это Пенджикент. Следовательно, Дивасти, или по-согдийски Деваштич, был правителем Пенджикента. И он увёл своих людей в крепость. И было это в дни нашествия воинов арабского халифата.
Арабское письмо на коже оказалось письмом князя Деваштича к арабскому наместнику Мавераннахра ал-Джарраху ибн-Абдаллаху, правившему в 717–719 годах. В этом письме Деваштич просил арабского наместника принять участие в судьбе сыновей покойного самаркандского правителя Тархуна и взять их к себе из рук Сулеймана-ибн-Абу-с-Сари.
Следовательно, крепость сожжена несколько позднее, может быть, в 721 году, более двенадцати веков назад.
Вот о чём рассказало арабское письмо на коже. Оно стало ключом к удивительным открытиям. Но прежде всего оно поставило перед учёными новые загадки, и первая из них — где искать древний город Пенджикент?
Где этот город?
икто не знал древнего Пенджикента. Но все знали, что в предгорьях Зеравшана, примерно в 70 километрах от Самарканда, есть небольшой таджикский город Пенджикент. Обыкновенный маленький город, районный центр, где нет никаких древних строений, где узенькие улицы и небольшие глиняные дома с дувалами (глиняными оградами). В базарный день на площади города собираются люди из горных селений, приходят пастухи в чалмах и пёстрых халатах, с громадными посохами в руках. Много всадников, которые привозят с гор что-либо на продажу, а ещё больше маленьких серых ишаков, гружённых громадными тюками хлопка, корзинами фруктов, орехами, сеном, соломой. Да мало ли что продают на базаре! Больше всего здесь дынь и винограда. Долина Зеравшана удивительно зелёная и красивая. Вокруг города цветущие сады и виноградники, а вдали хлопковые поля. Смешно было бы здесь искать древний Пенджикент.
Однако археологической экспедиции Таджикской Академии наук и Государственного Эрмитажа предстояло найти исчезнувший город. И пока о нём знали только то, что такой город был и правил им согдийский князь Деваштич.
Это было очень важно знать, но этого было недостаточно.