Его Величество тяжелым взглядом осматривал зал, а недостаток тепла подданным возмещала Императрица, одаривая публику спокойной и доброй улыбкой. Спустя несколько секунд царствующие особы сели, свет потух, и представление началось.
На сцене кружился водоворот событий, действие было щедро наполнено интригами, загадками, неожиданными поворотами и легкими шутками. Постановка нравилась публике, зрители оживленно реагировали на ту или иную фразу персонажей. Несколько раз, когда создавалась комичная ситуация, зал взрывался от хохота.
В середине второго акта все так увлеклись ходом спектакля, что никто не заметил, как мрачнел Император, хмуро взиравший на происходящее исподлобья. Лишь чуткая Императрица смогла распознать недоброе настроение супруга.
— Милый, у тебя все хорошо? — еле слышно прошептала она, легонько дотронувшись пальцами до руки мужа.
— Хочу поговорить с автором пьесы, — густым басом пророкотал самодержец.
— Мы обязательно с ним встретимся после спектакля.
— Нет, сейчас.
Императрица подала знак ассистенту и, когда тот подошел, почтительно склонившись перед августейшей дамой, прошептала ему на ухо:
— Пригласите к нам в ложу автора, пожалуйста. Немедленно.
Автора привели. Круглолицый интеллигентный господин в очках заметно нервничал, то и дело обмакивая блестевший от пота лоб носовым платком.
— Ты автор этой пьесы? — Император посмотрел на сценариста таким взглядом, что у того резко перехватило дыхание.
— Д-д-да, я, Ваше величество.
— Уже конец второго акта. Когда я увижу романтическую линию молодого принца и его фаворитки?
— Ваше ве-ве-величество… — задыхаясь лепетал писатель, — мы делали динамичный спектакль, с интенсивной плотностью событий… Мне показалось, что в пьесе должна быть неразделенная любовь. И ввиду сильной перегруженности… линия романтической привязанности не является центральной.
Императрица побледнела и с сочувствием посмотрела на автора.
— Что-о-о-о-о? — громоподобный бас Императора густо заполнил собой все пространство театра. Актеры, завершающие второй акт, застыли на сцене. Зрители как один повернули головы к Императорской ложе.
— Что ты сказал? — Монарх вскочил со своего места, схватил писателя за горло и одной рукой поднял в воздух так, что желтые щегольские штиблеты творческого работника беспомощно повисли над головами сидящих в амфитеатре. — Не является центральной?! Мы уже два часа смотрим на этого арапчонка и его пастушку, на сестру пастушки и на парня сестры пастушки! Мы тратим время на непонятного деревенского диджея, а ты имеешь наглость утверждать, что у принца неразделенная любовь?!
— Ваше… величество, — хрипел сценарист, болтая ногами в воздухе, — я объясню… Позвольте… досмотреть… есть же еще третий акт.
Императрица попыталась сгладить ситуацию:
— Милый, может, продолжим спектакль? Обсудим концепцию позднее… Тем более что Барсика сегодня уже покормили.
Но Император был вне себя и не мог остановить свой гнев.
— К черту Барсика. Я сам!
С этими словами он с силой вышвырнул автора из ложи в фойе, повернулся и вышел следом за дверь. В театре повисла напряженная тишина. Потом ее нарушил долетевший из коридора звук включающегося светового меча и внезапно оборвавшийся человеческий крик…
***
— ААААААААА! — Кайло обнаружил, что во сне упал с кровати и лежит на холодном каменном полу своей каюты.
Он поднялся и сел, немного отодвинув в сторону одеяло. Рей мирно спала, короткая простыня, прикрывавшая ее тело, сползла в сторону, обнажив небольшую грудь с твердым соском. Луч внешнего прожектора пробивался через окно и освещал веснушки, густо рассыпанные на ее плече. Кайло сглотнул и облизал пересохшие губы. Словно почувствовав на себе его взгляд, Рей приоткрыла глаза.
— Ты опять кричал, любимый?
— Да. Снова этот дурацкий сон.
— Иди сюда, — позвала Рей.
Даже очутившись в ее объятьях, Кайло никак не мог забыть одно слово, услышанное во сне.
— Рей, можно я задам тебе вопрос? Только отвечай честно.
— Задавай, милый, — согласилась она, запуская руки в его волосы.
— У нас с тобой разделенная любовь? Или… неразделенная?