Я убил их, таких вот «недочеловеков», уже столько, что сам не раз невольно задумывался — не пора ли мне остановить себя, просто вскрыв себе вены, чтобы не стать с ними в один ряд, или не перещеголять их в непристойности, называемой безумное побоище?
Странно, но они не являлись ко мне во сне. Как это бывало с другими.
Должно быть, я при жизни напугал их уже настолько, что визит ко мне даже мёртвыми не обещал им ничего, кроме непрерывно испытываемого ужаса…
Хм…
…Скорее всего, виновником моей тошноты и боли была слабость. У неё есть свои, известные лишь мне корни. И тогда я потянулся за медпакетом.
С осуждением и презрением смотрел на меня, обхватив колени и положив на них подбородок, грустный Жук.
Плевать мне на тебя, парень…, - мне это нужно.
— Не смотри на меня глазами беременного циклопа, салага… — после укола в моей голове что-то щёлкало, скрежетало шестерёнками и натужно гудело.
Иными словами, там спешно наводился полный порядок. Как в очищающемся от всякого хлама мощном, предназначенном для решения сложнейших задач компьютере, на котором только и делали, что играли в "косынку".
Ревизия ненужного и выжигание неважного.
Поэтому через три минуты я встал, полностью готовый ко всему, как свежевыбитый коврик.
Распахнув настежь по-прежнему верную мне душу ранца, я извлёк на свет самые главные сокровища цивилизации, — разный инструментарий, наиболее точно и наверняка регулирующий численность населения на квадратный метр земной поверхности.
И нагло, не скрываясь, направился прямо к этому стойлу, полному отвратительных животных, — смеси лишайного ишака с гадюкой.
…Я не пожалел для них ничего, что имел.
Это не заняло много времени.
И когда, подхватив баул и дав злого пинка остолбеневшему Жуку, я погнал его по известному мне самому направлению, снег уже перестал.
И над задумавшимися о Вечном и Бренном горами, которым было по херу на нашу возню, висела изумительной свежести тишина.
За моей спиною жарко и с радующим слух «влажным», сочным треском догорали кучи свежих тел…
…Насколько мне известно, первый вход представляет из себя высокотехнологичное сооружение, выстроенное всему миру напоказ.
Там тебе и сто систем охраны, и система "колыхание — звук — пук — движение", что реагирует на любой предмет чуть больше зелёной навозной мухи…
Там тебе и тараканник вылизанной и причёсанной солдатни, и мощные двери с секретами и неприятными для здоровья сюрпризами…
То великолепие строили, безусловно, по максимуму затрат, дабы было чем оправдать потом их обоснованность перед Министерством Обороны.
Чем блеснуть перед миром, так сказать.
Начищенный кулак в золотой перчатке. Мол, видали, шантрапа нищая?! Как могём!
А эти… Как всегда в нашей стране, это был "чёрный ход". Отнорочек, коих в любом таком сооружении в несколько раз больше парадных…
И они несколько проще. И скрытее, как и положено НАСТОЯЩИМ, классным объектам, а не той бесполезной мишуре, что раскрыла накрашенный зев чуть не в центре города…
И это как нельзя более отвечает моим задачам.
Правда, во всём всегда есть свои плюсы и минусы, а так же непонятные странности. Например, у главного входа двери распахнуты куда чаще, но там шляется столько народу, столько всяких КПП, постов и секторов проверки, что я увязну в драке, ещё не пройдя и половины "коридора контроля".
А в мою задачу явление, подобно трубящему архангелу, не входит. Ну, если придётся, конечно, буду грызть всё, что увижу…
Но к чему сдуру тарабанить в ворота крепости молотом, рискуя получить на макушку чан кипятку, когда можно войти и накакать в углы по-тихому? И свалить, пока вонь не достигла кабинета Главного Крепостника.
И пока все не забегали ужаленными крысами, перевозбудившись начальственными криками…
Так вот это — именно тот вариант, что интереснее. Но!
Но… Здесь другая дурь. Двери здесь вот, например, ржавые донельзя. И место крайне неприглядное.
И воняет тут, правда что, изрядно…
Но и это не главное. Меня огорчает не столько то, что толщина ржавчины на массивных бронированных дверях перевалила за пять миллиметров, сожрав краску вместе с водоотталкивающей грунтовкой.
И не то, что с этой стороны нет ни замков, ни ручек… Мне не нужно гадать, — что здесь. Я это уже знаю точно.
Меня просто убивает та мысль, что сюда нужно как-то ВОЙТИ!!!
А как войти туда, где заперто? Ну-ка, пусть подскажут знающие люди, которые сталкивались с замками на нужных подъездах?
Правильно! Нужно дождаться, пока кто-то вопрется в эти двери домой… и проскочить с ним вместе, смущённо улыбаясь ему.
Ну, или если кто-то пойдёт выносить мусор, к примеру…
Тут уже идёшь смелее. Как к себе домой, право слово… Откуда он знает в этом случае, что у тебя нет ключа? Ты просто подошёл к двери в тот момент, когда эта потная, заспанная рожа с грязным ведром её открыла…
Вот мне желательно бы тоже, чтобы эта дверка размером со средние гаражные ворота самолётного ангара хоть ненадолго приоткрылась.
Хоть на щелку, чтоб я смог хотя бы сунуть туда нос…
А там уже и весь пролезу… Пусть даже для этого мне придётся заносить обратно это грязное ведро.
Вместо того, кто так и не вернётся больше домой…
Поскольку у меня есть одна интересная особенность лица, — я похож на всех дураков и «митьков» на свете без исключения, — так же, как и на всякого рода актёров, боксёров, полотёров, стекольщиков, ассенизаторов, рыночных торгашей и всех членов сводного оркестра ложечников сразу…, то на первые несколько минут меня можно спутать с кем угодно. Принять почти за "своего".
А уж там посмотрим…
Вот только КОГДА эта дверь откроется? Через месяц, когда я сгнию заживо под ней?
Или тогда как её ЗАСТАВИТЬ открыться, если вдруг там, за толстенной сталью, даже не почешутся?!
А вдруг они выносят свой гадкий мусор раз в год?! То-то смеху будет…
Нет, ну я смогу вынести её, к чертям собачим, вместе с мощной бутовой кладкой… Всякого рода материала для этого достать не так уж трудно…
А кое — что и так припасено в бауле…
Но это равносильно тому, чтобы прислать какому-нибудь всесильному падишаху письмо с указанием точной даты того, когда ты явишься его зарезать.
Значит, какой выход? А выход есть. Это — думать, думать и думать….
… Прежде чем я забрался сюда, с горем пополам уговорив сгорающего от любопытства Жука остаться наверху, спрятаться и даже не пытаться спускаться следом, имея на себе такие «вавки», мне пришлось в предрассветном мареве быстро-быстро отправить на свидание с вечностью лишнюю пару солдатиков.
Сидели они себе тихо да мирно, прихлёбывая из фляжки какую-то алкогольную «хымыю», посмеиваясь чему-то и глупо радуясь жизни.
Потом потратил битых полтора часа на то, чтобы худо-бедно приховать их тела… В-общем, к спуску я приступил изрядно взопревшим, несмотря на не особо тёплый ветер, играющий на вершинах с многослойными тучами.
Когда я понял, что Ермай со своими, и тот покойный ныне «нюхач», — одна патрульная команда, иначе какого хрена шариться тут по окрестностям, не имея какой-то определённой цели, — стало ясно, что поблизости есть нечто, что нуждается во внешнем периметральном наблюдении, охранении.
Либо это укреплённый район, либо…
То, что Жук назвал схроном, таковым на деле не являлось. В свою молодую бытность я не раз и не два проходил мимо этих стоящих в низине, на открытом месте, очень больших «колодцев», горловины которых, выложенные из крупных тесаных блоков бута, были надёжно прикрыты от любителей падать во всякие ямы и отверстия до идиотизма толстенной решёткой.
В человеческую руку, не меньше.
На решётке был смонтирован мощный «заворотник», — специальный замок, охранное действие которого основывалось на том, что роль «собачки» выполнял крупный штырь с резьбой и под особую «головку» внутреннего "ключа".
Иными словами, «язычок» замка закручивался, словно болт, внутрь гнезда. И без специально изготовленного ассиметричного ключа, да ещё с каким-нибудь особенным, прибабахнутым «секретом», тут было не обойтись. Не выкрутить никоим образом.