Когда дешифратор преобразовал вопрос в гамма-излучение, альтаирцы словно окаменели. Если бы у них были глаза, я бы сказал, что они замерли, выпучив глаза. Потом по кольцу паукообразных пробежала судорога, и оно стало разваливаться. Передние отступали, кто-то из задних пустился наутек.
— Что с ними?- спросил я Лусина. — Они вроде испугались вопроса.
— Повтори!- посоветовал Лусин.- Не поняли.
Несколько секунд я молчал, обводя альтаирцев взглядом, и они молчали, ожидая, не скажу ли я еще чего-нибудь страшного. А когда я набрался духа и вторично поинтересовался, кто изображен на картине, их охватила паника. Они уносились с такой быстротой, что не прошло и секунды, как около нас никого не было. Я повернулся к Лусину:
— Вот так история! Ты что-нибудь понимаешь?
— Понимаю, — отозвался Лусин. — Загадка.
26
Лусин, выбравшись из гостиницы «Созвездие Орла», сразу затосковал по своим чудищам.
— Да что с ними случится?Пегасы дерутся,а драконы жуют траву. Кому на Оре нужны твои примитивные создания?
— Не говори,- бормотал он.- Не надо. Хорошие.
— Проваливай,- сказал я.- Надоел до смерти. Желаю пегасам попасть в пасть дракона.
Лусин, счастливый, долго хохотал- таким забавным показалось ему мое пожелание. Два пегаса даже из смирных, пусти их, загонят любого дракона.
Я завернул к себе и поспал часок за вчерашнюю бессонную ночь.Меня разбудил вызов Веры. Она требовала меня к себе.
Вера порывисто ходила по комнате, иногда что-нибудь брала со стола и, повертев, клала обратно. На столе у нее множество пустячков- кристаллики с записью, крохотные осветители,зеркальца,гребешки, духи, книги первого века. Когда Вера волнуется, у нее темнеют глаза. Сейчас они были почти черные. Она встряхивала волосами- волосы спадали ей на глаза, и она отбрасывала их. В гневе Вера только и делает,что взмахивает волосами. «Трясет головой как лошадь»,- мстительно думал я в детстве,когда она отчитывала меня. Разгневанная, она так хорошеет! Все неприятные минуты моего детства связаны с образом рассерженного, красивого лица. С той поры я недолюбливаю красивых женщин, и это уже навсегда. Красота для меня неотделима от резких слов. Сегодня Вера была красивей, чем когда-либо. Теперь я твердо знал, что у них с Ромеро разрыв.
— Ну что ты нашел нового, Эли?- Она делала усилие, чтоб слушать.
Она сразу поняла, что мы совершили открытие. До сих пор было известно, что галакты появлялись на одной отдаленной звезде Гиад, в 150 светогодах от Солнца.Теперь следы их обнаружены около Альтаира, в ближайших наших звездных окрестностях.
— Из твоей находки следует,что галакты со своими врагами могут появиться и в Солнечной системе,если уже не появлялись в ней,- сказала Вера.- То, о чем мы на Земле говорили лишь как о теоретической возможности, стало реальной угрозой.Но снова- кто такие разрушители,пленившие галактов? Почему их нет на картине? Не духи же они, в самом деле! Чем ты объясняешь бегство альтаирцев, брат?
Я развел руками, у меня не было объяснений.
— Еще одна загадка! А теперь поговорим о другом.
— О другом- это значит о Ромеро, сестра?
— Да, о Ромеро.Три часа назад мы с Ромеро запросили МУМ,кто из нас прав. И машина ответила, что я- не права. Помощь звездожителям она объявила несовместимой с принципом, что все совершается для блага человечества и человека.
— Машина соврала! На Земле запросим Большую.
— Нет,машине можно верить,Эли! Если она и не содержит всех знаний Большой, то принципы истолковывает правильно. Такой же ответ даст и Большая.
Я смотрел на Веру во все глаза. Раньше она не уступала, если чувствовала свою правоту.Меня охватила обида за прекрасных вегажителей, за добрых и смертоносных альтаирцев, даже за болтливых, дурно пахнущих, но по-своему симпатичных ангелов.
— Ромеро умело воспользовался последними данными… Он поднимает крик, что человечеству грозит чуть ли не гибель.А социальные наши машины, конечно, проштампуют его версию- раз над человечеством нависла опасность,нужно думать только о человеке. На то они и машины, чтоб мыслить по-машинному.
— Быстро же ты отступаешься, Вера. Быстро, быстро!…
— Я вспоминаю,- сказала она,- как менялись отношения между людьми. Человечество начало со свирепой взаимной ненависти. «Человек человеку- волк!», «Падающего толкни!», «Каждый за себя, один бог за всех»- таковы были жестокие символы веры тех далеких времен.Что заменило их, когда человечество достигло единства? Гордая формула: «Человек человеку- друг, товарищ и брат!» Почти пять столетий жили мы под сенью этой формулы, ибо никого не знали, кроме человека. А теперь пришло время расширить эту формулу: «Человек всему разумному и доброму во Вселенной- друг!»
И вот Ромеро объявляет, что она противоречит принципу «Общество живет для блага человека- каждому по его потребностям», и машина поддерживает его. Но я утверждаю: если примут мою формулу, принцип «Каждому по его потребностям» останется. Старое, из двадцатого века, понятие «потребности», заложенное в программу машин, стало узко. Тогда к потребностям относили создание обеспеченной благами,справедливой жизни человека среди людей — звездожителей мы не знали. А сейчас человек стал лицом к лицу с иными мирами.
Можем ли мы равнодушно пройти мимо разумных существ, томящихся без света, тепла и пищи?Повернется ли у нас язык бросить им «Вы сами по себе,мы сами по себе- прозябайте,коли лучшего не сумели…» А раз появились новые обязанности, то возникли и новые потребности- мы должны стать достойны самих себя! Мы вступаем в следующую стадию нашего развития- выход в широкий мир. А наши государственные машины застыли на уровне,когда человечество знало лишь себя. Они выражают наше младенчество,мы же стали взрослыми.Надо изменить их программу- вот мой план.Сомневаюсь, чтоб Ромеро удалось долго торжествовать!
Как меня ни захватили мысли Веры,я не мог не указать,что все опять упиралось в проблему галактов. Не скажут ли ей, что рискованно начинать космические преобразования, когда мы не знаем, что ждет нас завтра?
— Уже сказали- Ромеро! Но на их возражения у меня есть ответ. Разузнаем, какая реальность скрывается в известиях о галактах,- это первое.Второе — только не впадать в панику! Миллионы лет нашу систему не посещали эти таинственные существа лишь на отдельных звездах о них сохранились предания, — почему мы должны вести себя так,словно завтра ожидаем вторжения? И третье, самое важное,- если где-то в межзвездных пространствах бушуют жестокие войны и войны эти могут затронуть нас,почему нам заранее не объединиться со звездными соседями для отражения враждебных нашествий? Разве, объединенные, мы не станем сильнее? И кто доказал, что будут одни противники? Галакты так похожи на нас, неужели они станут врагами?
— Ресурсы,Вера! Человеческие ресурсы не безграничны. Ты понимаешь, я высказываю не свою мысль, но твоих противников…
— Наши ресурсы огромны, и в нашей воле их увеличить.
Я помолчал,прежде чем задать Вере новый вопрос. До сих пор мы никогда не беседовали о ее личных делах.
— А Ромеро, Вера? Неужели твои доказательства на него не подействовали? Мне всегда казалось, что у вас полное духовное единение.
— И мне так казалось,- сказала она с горечью.- Я думала, что нет человека ближе мне,чем он,- кроме тебя, конечно.Вероятно, я просто закрывала глаза на многие его недостатки. А вчера ночью он кричал, топал ногами, ругался…
— Ты просила его успокоиться?
— Я прогнала его. Я сказала, что он мне омерзителен.
— Ты всегда резка, сестра!
— Я права, Эли! Это единственно важное- я права! А когда он ушел, мне показалось,что у меня разваливается голова.Почему Ромеро? Нет, почему он? Ну, пусть бы другой, я бы пережила это, мало ли какие люди попадаются!. Но Павел! Я верила в него как в себя, гордилась им. Ты этого не поймешь, Эли, ты еще никого не любил!…
Воодушевление, охватившее ее, когда она излагала мне свои доказательства и предложения, угасло. Она казалась еще измученней, чем утром. Я молчал, не зная, что сказать.