– Сколько у нас времени? – спросил я. – Минуты? Секунды?
– Минуты три. Прячьтесь за экранирующие укрытия!
Оставив Андре у стены, я помчался к Лусину. Вместе мы перетащили Труба к Андре. Бедный ангел был так помят, что голова его бессильно заваливалась. Но в нем еще бушевал азарт боя, он хрипло заклекотал, когда его проносили мимо места, где стоял головоглаз, остатки перьев на сломанных крыльях злобно взъерошились.
Положительно, я испытывал нежность к этому молодцу!
Я оглянулся. Ничего экранирующего от гравитационных полей вблизи не было. Я потряс Андре.
– Нас окружают враги! Надо концентрировать поля.
Андре вздрогнул и сел. В его глазах появилась мысль. Я оставил его и обратился к Трубу. Теперь я был спокоен за Андре. Сознание опасности и необходимость противостоять ей вместе с остальными – лучшее лекарство для таких, как он.
С ангелом было хуже. Он хорошо сражался крыльями и когтями, умело наваливался телом, но полем оперировал плохо. Поле приводится в действие мыслью и ощущением, Труб никак не мог понять, что желание обороняться – это уже оборона. Для него существовал лишь мир видимый и осязаемый. Того, что нельзя потрогать, того попросту нет – вот его понимание вселенной: храбрый, но наивный парень.
– Появятся головоглазы, сам не шевелись, а кричи на них: назад! назад! Про себя кричи, понимаешь? – убеждал я его. – А если не можешь про себя, ори вслух – это тоже подействует.
– Их надо рвать зубами, бить телом! – твердил он в волнении и пытался встать, помогая себе обломками крыльев, но они не держали, и он охал и морщился от боли.
И тут показались разрушители. Они выкатывались из-за стен, неуклюже шествовали по улице, предваряемые сумрачным сиянием своих глазоголов. Багровые пламена метались между зданиями, становились все ярче – мы словно попали в центр гонимого ветром пожара, до того мощно и зловеще было выбрасываемое головоглазами красноватое сияние. Чтобы не ослепнуть, мы надели шлемы и включили светофильтры. Андре, окончательно придя в себя, раскрыл чемоданчик дешифратора и пустил его на все диапазоны.
– Сумасшедший, зачем? – прошептал я.
– Не помешает. Я уверен, что они переговариваются между собой и сияние их голов связано с этим.
Я человек другого толка, чем Андре. Я весь был поглощен ощущением предстоящего боя. Уверенности, что мы отразим нападение, у меня не было, но что жизни дешево не отдадим, я знал твердо.
Врагов собиралось все больше, они выстраивались полукругом, неторопливо приближались. Я понимал их план – в основе его лежал нехитрый расчет. Сила их гравитационных полей обратно пропорциональна квадрату расстояния – вдвое сокращая его, они усиливали свой удар в четыре раза. Судя по всему, они намеревались методично сжимать кольцо, сколько позволит сопротивление наших полей, а там, внезапно суммировав усилия, нанести короткий уничтожающий удар.
Я понял, что, если не расстроить их план, они превратят нас в раздавленное яйцо. Во мне пылала злоба против этих бестий, без причин и повода напавших на нас. Я должен был выплеснуть ее в хорошем выпаде. У нас было огромное личное преимущество перед ними – скорость нашего бега, – и я решил использовать это преимущество.
– Концентрируйте на мне свои поля! – приказал я. – Сейчас я покажу этим светящимся черепахам, что им далеко до людей!
– Эли! – сказал Лусин. – Берегись! Концентрируем!
И тогда я ринулся на ближайшего головоглаза. Он выполз немного дальше других и поплатился за неосторожность жизнью. Брызги его еще сыпались на землю, когда мое кинжальное поле прошило насквозь его соседа.
Разрушители попятились, и без того мощный свет их голов тревожно усилился – теперь они пылали как прожектора, обжигая глаза даже сквозь густые светофильтры. Тело мое сжало словно тисками, я стал задыхаться от боли. Сжатие налетело мгновенно, тут же ослабло, снова усилилось и спало – головоглазы рубили меня гравитационными импульсами, а друзья отражали удары своими полями. Я зашатался, теряя сознание, и, перед тем как рухнул, успел разбрызгать еще одного врага.
Ко мне подбежали Андре и Лусин, и я упал им на руки. Они проворно оттащили меня под прикрытие стены. Лусин хохотал и топал ногами, ангел свирепо рычал, обнажая клыки, даже Андре смеялся. Нам – не говорю об ангеле, конечно, – еще не приходилось насмерть драться с врагами, и первая удача хмелем бросилась в голову.
– На атомы! – орал Лусин. – В брызги! Так их!
Андре успокоился первым.
– Они повторяют натиск, – сказал он.