И не успели наши крики оборваться, срезанные смертельным обвивом вражеских полей, как сверху что-то обрушилось и все волшебно переменилось: внезапно ослабли тиски, погасло нестерпимое жжение головоглаз, а зловред, на которого я перед тем нацелился, но не достал, взвился облаком брызг и пыли.
— Концентрируйтесь на мне! — грянул дикий голос Леонида. — Вперед! Вперед!
Я пошатнулся, и меня поддержал Ромеро.
— Не правда ли, неплохой удар, храбрый Эли? — сказал он, усмехаясь. — Кажется, мне удалось разложить вашего противника на молекулы. Соберитесь с полем и поспешим за нашим боевым вождем!
9
Леонид рвался вперед, и перед ним, словно сметаемые вихрем, разлетались и распадались зловреды. С двух боков его охраняли Аллан и Андре, сзади торопились, поддерживая друг друга, Лусин и ангел. Я сделал шаг и почувствовал, что у меня нет сил двигаться.
— Смелее, смелее! — подбадривал Ромеро. — Вам, конечно, досталось побольше, они собирались раньше всего покончить с вами, но нельзя же так распускаться. Говорю вам, соберитесь с полем, сразу станет легче.
— Не отставай, Эли! — весело орал Аллан. — Покажи им, чего ты стоишь, Эли!
Уговоры и крики, а также то, что я увидел низкорослых Громана и Камагина, бежавших на помощь передовой группе, придали мне бодрости. Я двигался все уверенней, и через несколько минут мы догнали Леонида.
— Вперед! — крикнул он, кивнув мне головой. — Тут еще штук десять этих уродцев!
Я схватил его за руку.
— Подожди! — прошептал я. — Их не надо истреблять.
— Это еще что! Мы не уйдем отсюда, пока хоть один ползает!
Меня поддержал Андре:
— Угомонись, Леонид! Надо хоть одного заполучить живьем.
— Правильно! — сказал Аллан и захохотал. — Притащить такое чудище на Землю! Раньше это называлось — добыть языка, — Он повернулся к Камагину и Громану: — Так, что ли, предки?
Те подтвердили, что добывание языков и скальпов — важная операция в любой цивилизованной войне. В их времена войн уже не было, но предания о них сохранялись. Кроме того, они читали о войнах в книгах. Писатели, хоть никто на Земле давно не сражался и не умирал насильственной смертью, с охотой изображали ужасы: кражи, убийства, погоню за прибылью и славой, измены жен и мужей, коварные продвижения по так называемой службе и прочие дикие действия, требовавшие хитрости и крови. Так как мы в этом далеком созвездии столкнулись с жестоким народом, то и нам следовало кое-что знать из обычаев тех воинственных времен.
Андре поднял кусок тела одного из разлетевшихся зловредов:
— Посмотрите-ка! Они не существа, а машины!
На его ладони лежал смоченный темной жидкостью набор элементов электрической схемы — полупроводников, сопротивлений, емкостей, соединительных каналов. Это было, несомненно, искусственное приспособление.
— Похоже на правду, — согласился я. — Все, что мы знаем о зловредах, свидетельствует о их необыкновенной свирепости, — разве не странна она для нормального существа?
— Нет, — сказал Лусин, поднимая с камня другую часть тела зловреда. — Организм. Вот!
Второй кусок был живой тканью — в нем переплетались нервы и сухожилия, виднелся обломок кости, приставшее к кости мясо. Андре вертел находку, обмазывая пальцы в неприятной клейкой жидкости.
— Да, — признался он. — Не механизмы.
Наши спасители ушли, прихватив Труба, а мы втроем обшаривали арену недавней битвы. И снова я поразился, до чего велики силы, взрывавшие сраженных врагов. Термин «разбрызган» был не образным выражением, а точно описывал гибель зловреда.
— Мне кажется, странная форма уничтожения есть ключ к тайне их существования, — сказал я, после того как, повозившись полчаса, мы раздобыли десяток кусочков.
Андре разложил кусочки в ряд.
— Посмотрите, шесть — живые ткани, четыре — искусственные элементы. Вам это ничего не говорит?
— Понимаю, — сказал Лусин. — Наполовину — организм, наполовину — механизм. Полуживой, полуискусственный. Нет?
— Да, — сказал Андре. — Именно это.
— Вы забываете еще об одной возможности: живой зловред сидит в машине, — возразил я. — При распаде ткани тела перемешиваются с частями механизма — вот и разгадка.
— Тогда полюбуйся вот этим кусочком.
Кусочек и вправду был поразительный: живая ткань переплеталась с искусственной, одно продолжало другое: из кости вытягивался провод и пластмассовое сопротивление, на конденсаторе виднелись нервы и крохи мяса. Это было органическое соединение, а не механическое соседствование живого и мертвого.