Оксана открыла маленькое бюро и достала вырезку из газеты. На ней фото человека в форме. Губы сложились едва видимой улыбкой, и глаза добрые и тёплые…
— А как же ваша мама?
— Мать пожила ещё, всё худела и болела, но успевала нам помогать по хозяйству. А в декабре прошлого года её не стало…
— Похоронили здесь?
— Да, здесь есть неподалёку, ближе к лесу, маленькое кладбище. Вадим хотел где-то батюшку найти и привезти, да вот, не успел, не получилось…
— А как же сам Вадим? Как сложилась его судьба?
— У Вадима была непростая жизнь. Его брак, очень ранний, быстро дал трещину. Он остался один, мучился, клялся, что никогда не женится. В начале войны был направлен на работу в милицию. Ну, что же, он партийный, пошёл туда, где нужнее… Вот и теперь служит там, нам помогает, как может. Работа у него тоже страшная и опасная, считай — тот же фронт. Бандюг ловит, как-то раз и ножом ранен был, да вот оправился, слава богу!
Так рассказывала Оксана, в волнении теребя в руке платочек, смахнув блеснувшую слезинку.
***
В один из дней мне довелось совершать уборку в нежилой пыльной комнате со сводчатым потолком, обитой деревянными панелями. Когда-то в ней жили родители Оксаны.
В помещении было полутемно, потому что ставни одного окна были закрыты. Пахло залежалыми тканями, старым лакированным деревом, картоном и мышами.
Когда я открыла ставни окна и осветила комнату, то заметила красивые шкафы из вишнёвого дерева, роскошное трюмо, а главное — целую галерею картин, из которых преобладали портреты. Одна картина мне показалось смутно знакомой.
Я осветила её. И моя рука дрогнула, едва не выронив свечу: на меня смотрела девушка с кувшином — та самая картина, которая висела в комнате у Максима! Ах, почему я такая нелюбопытная, почему не расспросила Максима, откуда картина и кто её автор. Но, я же знакома с женщиной на картине! Как её зовут?
У меня перед глазами возник мой визит в прошлый век, сразу вспомнились Захар Романович, Софья… Ну да, точно, Софья! Но как её фамилия?
Находясь под сильным впечатлением, я почти бегом устремилась к Оксане. Она как раз пришла со двора на кухню и принялась под рукомойником мыть руки.
— Оксана, там, в зале, картины интересные. Кто у вас их собирал? — спросила я в волнении.
— Да ещё бабушка собирала, а потом и родители что-то покупали, обменивали. А что? — сказала она, вытирая руки полотенцем.
— Да вот одна картина заинтересовала. На ней молодая женщина в комнате с кувшином.
— А, «Девушка с кувшином». Да это же портрет моей бабушки Софьи, — улыбнулась Оксана. — А что? Вам знакома эта работа?
Ошарашенная, я кивнула.
— Дело в том, что такое же полотно висело в доме у Максима… По крайней мере, очень похожее.
Оксана пошла вместе со мной в старую комнату.
— Да, эта картина давно у нас. Мы смотрим и любуемся, какая у нас красивая бабушка была. Может у вашего Максима была копия?
— Оксана, а кто автор этой картины?
Оксана пожала плечами:
— Вот этого я вам не скажу. Картина у нас давно, как-то по малолетству и по неопытности мы не поинтересовались.
Помолчав, Оксана тяжело вздохнула, села в зачехлённое кресло и продолжила:
— Знаете, времена — то какие были. Старое старались забыть, выкинуть из памяти. Мы никогда прилюдно не говорили о том, что происходим из купеческого рода. К тому же, отец и Вадим ещё и партийные… Ну, а картины как свезли сюда, так они тут и висят… Был ещё портрет деда, купца Елисея Острожского, да куда-то он пропал, то ли испортился, то ли отец куда спрятал его… А бабушка Софья вот осталась…
— Скажите, Оксана, а как сложилась судьба Софьи? — спросила я, в волнении хрустя пальцами.
— Да сразу после революции она и померла. В девятнадцатом году, кажется… Ну да, ей почти восемьдесят было! А дед Елисей — тот ещё до революции помер…
Я сидела, кивала головой, думая, гадая о том, что в жизни никогда ничего случайного не происходит.