— Озрен, это подделка, та вещь в витрине. Это фантастическая подделка: окислившееся серебро, пятна, краски. Я хочу сказать, мы все видели подделки, но эта — выдающаяся. Точная факсимильная копия. Совершенная, за исключением одной вещи. Одной вещи, которая не может быть повторена, потому что ее нет уже триста лет.
Я вынуждена была остановиться. У меня перехватило дыхание. Вернер похлопал меня по руке, словно зашедшегося в истерике ребенка. У его рук, жестких рук ремесленника, были безупречно ухоженные ногти. Я убрала свои уродливые пальцы и запустила их в волосы.
Озрен побледнел и поднялся со стула.
— О чем ты говоришь?
— О пергаменте. Об овце, из которой его сделали, об этой породе, Ovis aries Aragonosa ornata — в Испании ее нет с пятнадцатого века. Поры здесь не такие… не тот размер, не то расположение… этот пергамент изготовлен из другой породы…
— Вряд ли ты сможешь утверждать это, посмотрев на одну страницу, — сквозь зубы сказал Озрен.
— Да, смогу, — я глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки. — Это тонкая вещь, но если человек часами разглядывает старый пергамент…. Я хочу сказать, что для меня это очевидно. Вернер, вы сразу это увидите, я уверена.
Лицо Вернера приняло озабоченное выражение.
— Где Амитай? — спросила я. — Он уже покинул страну? Если да, то мы в полном дерьме…
— Ханна, прекрати.
В мягком голосе Вернера зазвучали стальные нотки. Я поняла, что выражение лица, которое я приняла за озабоченность, на самом деле означало раздражение. Он не воспринимал меня всерьез. Для него я все еще была ученицей, девочкой, которой предстоит многое узнать. Я повернулась к Озрену. Он-то меня выслушает.
— Доктор Йомтов здесь, в Сараево, — сказал Озрен. — Он гость еврейской общины. Приглашен на завтрашнюю церемонию. К Аггаде он даже не подходил. Книга была заперта и лежала в сейфе Центрального банка, с тех пор как ты положила ее туда в прошлом месяце. Вчера мы перенесли ее под вооруженной охраной. Она лежала в ящике, изготовленном по твоим указаниям. Ты сама видела, как я ее опечатал. Я лично взломал восковую печать, развязал ее и положил в витрину. До того момента не выпускал ни разу из рук. Витрина оборудована сигнализацией последнего поколения, сенсорные датчики просвечивают комнату во всех направлениях. Камера наблюдения работает круглосуточно, к тому же еще и охрана. Своим заявлением ты ставишь себя в глупое положение.
— Я? Озрен, как ты не понимаешь? Израильтяне столетиями дожидались этой книги… должно быть, до тебя доходили слухи во время войны… А Амитай — бывший спецназовец, тебе это известно?
Вернер тряхнул серебряной гривой.
— Я понятия не имел.
Озрен смотрел на меня пустым взглядом. Я не могла понять, почему он так пассивен. Мне хотелось встряхнуть его. Может, не прошел шок из-за Алии? И потом я подумала о телефонном звонке, который сделала в его квартиру.
— Что делал у тебя Амитай накануне?
— Ханна, — его голос и до сих пор звучал холодно. Теперь он стал ледяным. — Я рисковал жизнью, спасая эту книгу. Если ты полагаешь…
Вернер поднял руку.
— Я уверен, что доктор Хит ничего не предполагает. Но думаю, что лучше нам все проверить.
Он нахмурился, его руки дрожали. То, что я сказала об Амитае, явно его встревожило.
— Пойдем, моя милая. Покажи, что тебя так взволновало.
Он нетвердо взял меня под руку. Я вдруг встревожилась и из-за него. Должно быть, ему станет плохо, когда он увидит подделку.
Озрен поднялся из-за стола, и мы пошли по коридору, затем через выставочные залы. Там шли работы, снимали пластиковые щиты со все еще заколоченных музейных окон. Озрен кивнул охране и набрал код.
— Мы можем вынести ее наружу?
— Только повредив сигнализацию, — сказал Озрен. — Покажи нам то, что ты увидела.
И я показала.
Вернер наклонился и всмотрелся в лежавшую под стеклом книгу. Несколько минут рассматривал место, на которое я указала. Выпрямился.
— С облегчением скажу, что не могу согласиться с тобой, моя дорогая. Поры в точном соответствии с экземплярами, которые я рассматривал в пергаментах такого типа. В любом случае, мы можем сравнить страницу с фотографиями, которые ты сделала, приступая к работе.
— Но я отправила эти негативы Амитаю! Он использовал их для изготовления подделки. Разве не видите? А затем он заменил мои фотографии снимками этой вещи. Вы должны немедленно сообщить в полицию, предупредить пограничные службы и ООН…
— Ханна, милая, я уверен, что ты ошибаешься. И думаю, тебе нужно быть поосторожнее — не бросаться такими обвинениями в отношении уважаемого коллеги.