Учитель отказался экзаменовать меня еще раз, и таким образом я не получила аттестата об окончании 3-го курса. Все равно - прав этот аттестат не давал никаких.
Отец сообщил мне, что инцидент был где-то описан - учителя бранили, а меня хвалили.
Как я была счастлива, что отомстила. "Может быть, это остановит других", - мечтала я".
"Розовое и черное из моей жизни"
М. В. Безобразовой
358
* * *
Приведем еще следующее рассуждение чистого девственника, ибо познание духа девства взрослых людей содержит вообще в себе ключ к разгадке всего христианства, всей Церкви:
"Вопрос об интимных сторонах брака представляет большой интерес для каждого человека, желающего жить сознательно и разумно. Едва ли в какой-нибудь другой стороне жизни так переплетаются между собой и сталкиваются, по-видимому - в полном противоречии, духовные и телесные стремления личности. Поэтому стремящимся к внутренней гармонии личной жизни в высокой степени важно объединить все разнообразие мыслей, чувств, желаний, вообще всех душевных состояний, вызываемых вопросом о браке. Читателям "Русского Труда" известно, что в последних прошлогодних номерах этой газеты вопросу о браке г. Розанов посвятил свою переписку с православным священником А П. Устьинским, под заглавием "Брак и Христианство". Эта переписка Вызывает у читателя много недоумений, особенно ввиду того, что г. Розанов желает дать излагаемой там его теории религиозный колорит, называя ее "новой концепцией христианства".
Г. Розанов считает акт физического общения полов "трансцендентальным", "мистическим" и даже видит в нем религиозное содержание. Вот с этим последним никак не мирится мысль, а главное - нравственное чувство. Кому не известно, что супруги обыкновенно стыдятся этого акта1, стыдятся в нем унижения собственной духовной личности, как бы ни толковал г. Розанов о "таинственности", о "сведении души с домирных высот" и "завивании ее в стихии". Здесь физиологическая потребность и доводы рассудка, основывающиеся на ней, встречают протест внутреннего существа человека2 и осуществляются, только благодаря временному подавлению этого протеста. Здесь нет гармонии между духом и телом3, да едва ли ее и Можно найти, если признавать за их стремлениями одинаковую степень законности. Неудовлетворен-ность и разлад в других сторонах жизни разрешаются в жизненных идеалах, преимущественно религиозных, а для данной имеется ли идеал в сознании человека? Кто разрешил вопрос, как должно это происходить, чтобы не возмущался "внутренний человек"?
-----------------------------
1 Никому решительно "неизвестно", кроме одних содомитов. Врачующиеся входят в храм с цветами в руках, с друзьями, с гостями, хотя известно, что через венчание берется разрешение на этот акт, а священник громогласно молится о даровании плода чреву, т. е. об успешности наступающих актов. В. Р-в.
2 "Протест" единственно есть у содомитов. В. Р-в.
3 Есть полная. В. Р-в.
359
Поэтому решительно непонятно желание г. Розанова придать чисто животному акту религиозный смысл, тем более что религиозные действия, напр., молитвы1, вызывают у нас совершенно иные душевные состояния.
Новозаветное Откровение признает физическую сторону в человеке, но оно не придает ей положительной нравственной ценности. Оно говорит, что вступающий в брак только "не согрешит" (I Кор. VII, 28, 26), а если в другом месте и говорится, что "выдающий замуж свою девицу поступает хорошо" (ibid 38), то по общему смыслу главы эти слова нужно понимать так: "хорошо, потому что избегается блуд" (ст. 2), ибо "лучше жениться, нежели разжигаться" (ст. 9). Следовательно, по учению Нового Завета, брак является делом хорошим только как средство, предохраняющее человека от блуда2. Тем не менее физическая сторона брака есть все-таки "похоть плоти", "похоть мужа" (Иоан. 1,13), нечто такое, чего лучше избегать: "не выдающий (замуж девицу) поступает лучше" (I Кор. VII, 38), "кто может вместить, да вместит" (Мф. XDC, 12), "хорошо человеку не касаться женщины" (I Кор. VII, 1). Мне кажется, что такое понимание Новозаветного учения не противоречит словам Апостола: "(жена) спасется через чадородие", на которое особенно упирает г. Рцы в № 2 "Русского Труда" за текущий год. Спасется, если пребудет "в вере и любви и в святости с целомудрием" (I Тим. II, 15). Ясно, что здесь имеется в виду не розановское "завивание в стихии", а нравственный подвиг воспитания детей, сопряженный для жены по преимуществу со всякими страданиями и лишениями.
В подтверждение этой мысли можно привести другое место из Послания к Коринфянам, где Апостол совсем и не вменяет супругам чадородие в непременную обязанность: "Не уклоняйтесь друг от друга... чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим. Впрочем, это сказано мной как позволение, а не как повеление. Ибо желаю, чтобы все люди были, как и я" (т. е. девственны. (I Кор. VII, 5-73).
Поэтому напрасно г. Рцы считает "кощунством" (ведь и сказал же!) отношение к жене как к сестре. Если муж любит свою жену в духе любви Христа к женщине4, то едва ли у него появится "аппетит", как выражается г. Рцы, ибо это психологически несовместимо с христиански любовной настроенностью. А между тем эта настроенность есть единственная цель
------------------------
1 Хорошо, - но ведь "молитвы" же произносятся и поются на венчании, и они не расстраивают предрасположения венчающихся к этому акту? В. Р-в.
2 Ужасно, по беззаконию ужасно ("Бытие", 2) это желание автора и многих таких авторов отнять у супружества собственное и самостоятельное значение. В. Р-в.
3 Ср. I Кор. VII, 29. Мирянин.
4 Срав. Ефес. 5, 25. Мирянин.
360
нравственной жизни (следовательно, вообще жизни) человека1. Г. Рцы сравнивает брачную связь полов с таинством Евхаристии, где также имеется сочетание высочайшего духов- ного акта с грубо физическим, каково пищеварение во всех его стадиях. С внешней стороны, пожалуй, сравнение подходящее. Но оно падает, как только мы обратимся к внутренней жизни человека, в которой, собственно, вся суть разбираемо- го вопроса. Когда мы "едим Бога", по выражению г. Рцы, мы испытываем особенную душевную радость и мир, не передаваемые на словах. Эта тихая радость и мир не оставляют нас и потом, пока мы снова не загрязним своей совести. Во всяком случае, момент достойного причащения всегда переживается и воспоминается не иначе как с благоговением. То же ли самое переживает каждый супруг при воспоминаниях о тайнах чадородия со стороны розановского "завивания в стихии"? Пусть каждый супруг ответит себе чистосердечно на вопрос: в силах ли он приступить к этому "таинству" в то время, когда душа наполнена мыслью и ощущением святости первого?
Для того, чтобы резче различить два предмета, полезно поста- вить их рядом. А святое со святым вполне совмещаются в сознании, напр., Евхаристия и молитва, труд, благотворение2. Церковные песнопения и уставы суть выражения духовного самосознания Церкви: как таковые они служат в то же время проявлениями самосознания духа человеческого, наиболее соответствующими его природе. А между тем Церковь в разнообразнейших формах воспевает и ублажает "бессеменное зачатие матери безмужныя"3, называет иночество "чином ангельским", предписывает новобрачным пребывать в девстве первую ночь из уважения к благословению Церкви4, не одобряет второго брака, почти не разрешает третий и безусловно запрещает четвертый. Откуда5 в Церкви выработалась и так ясно проявилась лишь только "терпимость" к физической стороне брака, снисхождение к ней, - и почему она превозносит такие состояния жизни, которые брачному общению полов не причастны? Как могло возникнуть в святой Церкви такое отношение к предмету, если он тоже свят? Говорят:
-----------
1 Мф. 5, 48. Филип. 2, 5, 3, 8-27. Колос. 2, 20, 3, 2, 14, 19 и пр. Мирянин.
2 Да, этот прием распознавания очень верен Во 2-м издании книги "В мире неясного и нерешенного" я ответил на него в статье "Из мира образов и подобий" В. Р-в.
3 Да, вот в этом коренной пункт всего. В. Р-в.
4 Не чувствует ли, однако, автор странности и противоречия: 1) благословить в чадородие, 2) удержаться от чадородия "из уважения к благословению"? Значит, "благословение" то дано с какой-то затаенной мыслью, с каким-то умолчанием, о котором не для чего знать миру. В. Р-в.
5 Ну, "откуда" - на это отвечает вся книга "Люди лунного света". В. Р-в.
361
"Догматику писали монахи, песнопения и уставы - тоже". Но ведь эти писания ириняты всей Церковью, ибо совпадают по своему смыслу с ее духом. Поэтому личность авторов здесь стушевывается и уже не имеет того значения, какое хотят придать ей. Да, наконец, почему же это не монахи не сделали того, что сделано монахами? За 19 веко" существования христианства они могли бы выразить немало общецерковных идей. Вопрос в, том, могли ли они? Ведь женившийся во всяком случае много времени, если не большую часть, уделяет попечению о мирском, а такое дело, как быть выразителем церковного сознания, - требует почти исключительного сосредоточения на "Господнем".