– По-твоему, все улики указывают на Конрада Енсена?
Прежде чем ответить, Патриция задумчиво покачала головой:
– И да и нет. Сейчас Конрад Енсен – самая очевидная муха из всех соседей. Но подозреваю, что не единственная. Кроме того, по разным причинам я сомневаюсь в том, что он – тот, кто нам нужен. Я бы поверила в то, что он убийца, если бы тебе удалось найти прямую связь между его военным прошлым и прошлым Харальда Олесена.
До сих пор я соглашался со всем, что Патриция говорила. Внезапно мне пришло в голову, что я должен спросить ее о синем дождевике. Едва упомянул дождевик, Патриция просияла и наградила меня долгожданным комплиментом:
– Ты совершенно прав – дождевик может оказаться решающей уликой! Как только выяснится, кто выбросил синий дождевик, мы, можно считать, наступим убийце на пятки. Трудность в том, что дождевик нашли только утром в пятницу. А в четверг вечером никто специально не искал в квартирах других жильцов такую вещь. Я права?
Настал мой черед праздновать долгожданную победу:
– Конечно, мы не искали в других квартирах синий дождевик, о котором ничего не знали, но я почти наверняка могу утверждать, что вечером и ночью с четверга на пятницу такой вещи не было ни в одной квартире. Трудно спрятать большой дождевик во время обыска, а я попросил констеблей составить опись вещей…
На миг мне показалось, что Патриция собирается встать из своего кресла; глаза ее засверкали, а тело напряглось.
– Блестяще, – почти прошептала она. – Это по-прежнему не решающий фактор, но может им оказаться.
Я ждал дальнейших разъяснений, но вскоре понял, что она не намерена продолжать. Поэтому спросил ее мнение о показаниях соседей. На сей раз она не помедлила с ответом:
– В доме сохраняется огромное количество тайн. По-моему, все эти люди очутились там неспроста. Самый подозрительный из всех, по-моему, американский дипломат, но и студентка из Швеции, рантье из Оппланна и дочка миллионера из Берума тоже не на месте в Торсхове, рабочем районе! Допускаю, что некоторые из них совершенно случайно поселились на той улице и в том доме, но вот другие… Более того, я подозреваю, что до сих пор только один из жильцов отвечал на твои вопросы совершенно откровенно и честно.
Патриция замолчала. Она, конечно, догадывалась: я тут же спрошу, кого она имела в виду. Я ее не разочаровал. Услышав вопрос, она снова наградила меня самой невыносимой улыбкой и вырвала страничку из блокнота. Прикрывая страничку левой рукой, она написала несколько слов, а потом сложила листок. Позвонила, вызывая горничную. Пока мы ждали, Патриция улыбалась обезоруживающе и невинно:
– Пожалуйста, прости мою эксцентричность, но я стреляю наугад и, возможно, ошибаюсь. А если так и есть, нельзя допускать, чтобы мои домыслы влияли на ход следствия.
Как только в дверь постучали, она прекратила разговор и протянула листок горничной:
– Пожалуйста, положите в запечатанный конверт и пошлите инспектору уголовного розыска Колбьёрну Кристиансену в управление полиции Осло. Адрес вы найдете в телефонном справочнике. Бросьте письмо в почтовый ящик вечером, по пути домой.
Бенедикте ошеломленно переводила взгляд с Патриции на меня и обратно. Она ничего не понимала.
– Прошу вас, Бенедикте, не старайтесь ничего домыслить. Вам следует выполнять то, что сказано, и тогда все будет хорошо, – резко продолжала Патриция.
Бенедикте была явно смущена, она взяла листок и поспешила удалиться. Мне стало не по себе, хотя, возможно, именно так они обычно и разговаривали. Однако мне хватало своих забот и без проблем семейства Боркман.
Патриция заговорила лишь после того, как за Бенедикте закрылась дверь.
– Почту сегодня уже забирали, поэтому письмо отошлют не раньше понедельника, значит, ты получишь его в лучшем случае во вторник. Возможно, я ошибаюсь, но интересно проверить, совпадут ли мои предположения с тем, что случится до вторника. Очень удивлюсь, если кто-то из жильцов не изменит первоначальные показания, причем самым кардинальным образом.
Я вспомнил один неразрешенный вопрос, который так и повис в воздухе, и тут же привлек к нему внимание Патриции:
– Возможно, одним из них будет Кристиан Лунд. Как по-твоему, когда он на самом деле вернулся домой в день убийства? Я вынужден полагаться на показания трех против двух и сам не знаю, кому верить.
Внезапно Патриция громко, озорно расхохоталась:
– Наверное, мне не следует смеяться. Это совсем другая история, хотя она, конечно, тоже может иметь отношение к делу. Если подумаешь, счет не обязательно три – два в пользу Кристиана Лунда. То, что его жена подтверждает, будто он переступил порог квартиры в девять, не обязательно противоречит словам соседей о том, что он вошел в дом на час раньше. Единственный человек, который говорит, что Кристиан Лунд вошел в дом в девять, – жена сторожа. Но ты заметил, что ей как-то не по себе. Попробуй надавить на нее, и тогда многое разъяснится.