Я не раз подходил к этой затее, чтобы её реализовать. Но в Волгограде это дело я не собирался осуществлять. Вообще я не собирался жить в этом жарком и сухом климате. Меня все время тянуло в леса, куда-то севернее. В других городах — в Ярославле, Костроме... Скажем, Кострома была очень эпизодическим городом, в Ярославле было не до дома в деревне с землёй, потому что дома обычного даже не было. И только в Смоленске забрезжила какая-то надежда.
Я познакомился с одной председательницей сельсовета, немолодой уже женщиной, хорошей, деловой женщиной, у которой, как она говорила, есть такой дом. Земли сельсовета включали в себя небольшой полуостров, который образовывался на стыке рек Днепра и, по-моему, реки Берёзы. И там можно было купить пустующий дом. Я загорелся, думаю: ну, вот хорошо. Правда, у меня денег не было даже на велосипед. Но, думаю, заработаю, найду и куплю дом. Очень уж понравилось место. В километре через лес проходила шоссейная дорога Москва — Брест, а за рекой, тоже примерно в километре, была железная дорога и станция. Железная дорога шла на запад. И я размечтался: в этот дом ко мне будут приезжать друзья с девчатами, вечером будем гулять, говорить, песни петь — я играл на гитаре, говорят, неплохо пел.
А рано утром буду вставать и на втором этаже садиться писать. Друзья же будут внизу ещё спать... И вот такие планы уже начали меня волновать. Но тут, как известно, мой двоюродный брат прислал телеграмму о том, что мама тяжело больна. Я все бросил и уехал в Волгоград.
Теперь, оказавшись в Москве и понимая, что больше отсюда никуда не тронусь, не буду переезжать, я решил сразу заняться поисками дома в деревне. Я понял, что надо искать через представителей местной власти. Поездил по некоторым районам. Побывал в районах к югу от Москвы, мне показалось там неинтересно. Съездил в Клинский район. Там была возможность, домик можно было купить, но мне не понравилось место, и я его отдал одному из наших ребят из охотничье-рыболовной компании — Владимиру Страхову.
Поскольку до Казахстана я жил в Ярославле, там у меня были друзья и знакомые, то решил искать в этом направлении. Зашёл в отдел писем “Известий”, порылся в почте, нашёл какое-то письмо из Загорска — там какая-то жалоба была ничтожная, пустяковая. Я за неё зацепился. Позвонил председателю горисполкома, а им оказался Геннадий Филиппович Попов. Говорю: в “Известия” пришло письмо, пишет жительница района, вот такая проблема. Попов отвечает: “Присылайте письмо, мы решим проблему”. Но мне же надо познакомиться с председателем горисполкома! Говорю ему: “Знаете, я, наверное, сам приеду”.
Приехал. Познакомился. Впоследствии мы стали близкими товарищами, понимающими друг друга, и вдвоём нам было интересно.
Во время первой же встречи я заговорил о своей давней мечте — о доме в деревне с землёй. Я понимал, что одно дело — деревня рядом с Ярославлем, даже рядом с Волгоградом, другое — рядом с Москвой. Это совершенно разные возможности. А Загорский район был близко к Москве. Мы начали с Поповым, как говорится, контактировать. Я ему напоминал, дёргал его, приезжал. Как-то он звонит: приезжайте. Мы поехали в одну деревню. Хорошее место, на границе Московской и Владимирской областей. Но оказалось, что дом пока пустой и без людей, однако есть наследники. Где они, кто они — неизвестно.
Тем более, один наследник вроде как не совсем нормальный умом. Я понял, что тут может быть много возни. Говорю: “Нет, Геннадий Филиппович, это не будем рассматривать”.
Через некоторое время он снова звонит и говорит: “Есть тут одна деревня — Слотино (тогда, да и сейчас ещё пишут про населённые пункты с храмами — деревня, хотя на самом деле это всегда село), там стоит домик, он на балансе сельсовета”. Ну, мы взяли председателя сельсовета и поехали. А была зима, даже, я бы сказал, близко к весне, где-то, наверное, начало марта. Снегу!.. Идём от “бетонки” (это Большое московское кольцо — БМК, называется в народе “бетонкой”). Снегу по колено, еле-еле пробираемся. Местами, правда, поменьше. Вдалеке — церковь. Подходим к участку: ни забора, ничего нет, так просто стоит какая-то полуразвалина, да и другие дома не очень ухоженные. Вот, говорит председатель, этот дом. Ну что же: место нормальное. Я заключил договор с этим сельсоветом. И, кажется, рублей за 800 купил эту руину.
Когда летом приехал, домик нельзя было разглядеть за крапивой. Крапива поднималась до самой крыши.
Дом я купил. Но не дом, конечно, — рухлядь. На крыше — дыра. Дожди, тающий снег — всё протекало вниз. Размер избушки-руины 3 на 4 метра. Пол тоже с дырой, и под ним стоит вода.