И вот тут я подошёл к описанию слотинской местности. Представьте себе неглубокую, обширную впадину, в дальнем конце которой поднимается тот самый “горб”. По нему, снизу до вершины, где стоит церковь, идут два ряда изб. Здесь их раза в четыре больше, чем на другой стороне “горба”. От Ярославского шоссе, проходящего над “бетонкой”, до поворота к нам всего около семи километров. Но на этом небольшом отрезке — несколько холмов и впадин. Кое-где впадины “приподнимали”, когда строили дорогу. Однако всё равно овраги остаются глубокими. Два из них пересекают “бетонку” сразу за поворотом к нам. Причём, по дну одного из них течёт та самая речка Вондюга, которую наполняют родники “Гремячего ключа”. Сливаясь с другими речками и ручьями родников, наша “землячка” впадает в Оку, а та, как известно, в Волгу.
Воды в окрестностях Слотина хватает. Метрах в двадцати ниже родника, который выходит рядом с дорогой к селу и о котором я уже говорил, течёт речка Карповка. Не речка даже, скорее, ручей. Но весной он так вздувается, что дважды размывал мост. Поэтому легко верилось рассказам старожилов, что за последними домами села до сих пор есть болотце, из которого тихо струилась почти невидимая речушка. Она заполняла тоже невидимые ямы — бочаги. Но весной сюда стекались с возвышенных краёв впадины ручьи, активно подключались родники, и всю низину заполняла вода. Да так много, что люди катались на лодках. Место это называлось “Гусли”. Почему, мне толком так никто и не объяснил. Может, сказала староста Евдокия Ивановна Чернега, потому что в половодье здесь много веселились. Правда, по словам Чеканова, был и грустный момент. В одном из невидимых бочагов утонула девочка.
Слотино интересно тем, что на протяжении столетий оставалось примерно в одном размере: 40-50 домов. Евдокия Ивановна, с её потрясающей памятью, как-то составила мне список всех, кто где жил и где чьи дома стояли. Теперь от некоторых из этих изб не осталось никаких следов. Даже промышленные строения посчитала: в Слотине хорошая гончарная глина. Если нужно печку обмазать или потребовалось, как мне, камин сложить, глину берут рядом. Также и на гончарных кругах работали: в своём сарае, со своей глиной. Всех вроде посчитала Чернега — всё равно выходило в районе 40 домов.
Как убрать бесправье горожанина в деревне
А вот жители обновляются. И помогла этому отмена запрета покупать в деревне дома с землёй. Конечно, горожане и раньше использовали приусадебные участки купленного дома. Но таких везунчиков было мало. Едва горожанин, на взгляд председателя колхоза, слишком “задирал нос”, как тут же возникала угроза “обрезать под углы”. Это значило, что владельцу дома оставляли от выпестованного им приусадебного участка тропинку от калитки до дома и от дома до туалета. Остальное обрезалось “под углы дома”. Земля зарастала бурьяном, ибо никто не мог ею воспользоваться. А председатель ходил героем: на его стороне закон. Я помню, как нам с моим ярославским другом Лёвой Матвеевым приходилось ублажать председателя колхоза, где Матвеев, с моей помощью, купил в деревне дом. И поили-то мы его, и писал я в газете про дела его хозяйства, дарили “бутылки”, когда трудно было достать спиртное. Лёвина жена Люся чуть ли не падала от усталости — после работы инженером на шинном заводе до темноты лелеяла деревенский участок, — всё для того, чтобы земля была ухожена. А председатель, приезжая к ним в гости, “валял ваньку”: помните, я ваш благодетель. И меня всегда возмущал этот запрет. Неужели стране лучше, чтобы люди в свободное время сидели в железобетонных коробках, а не дышали свежим воздухом в деревне и не трудились на благо семьи?
Слотино тоже не обошла эта “война города и деревни”. Соседний, справа от меня, дом когда-то купила семья горожан. Видимо, поначалу отношения местной власти и “дачников” (так с отчуждением называют некоторые сельские жители “деревенских горожан”) были неплохие. Но потом что-то произошло. И небольшой участок, по-моему, в 10 соток, где женщина выращивала цветы, огурцы, разную зелень, обрезали “под углы”. Я сам видел документ прокуратуры на этот счёт. Владелец дома так и умер, не дождавшись права пользоваться землёй.