Однажды в какой-то заметке я прочитал, что в Слотине тогда жили десять человек. В другой публикации писали, что шесть стариков, и за хлебом они ходили 12 километров. В действительности это не так. Не только староста Евдокия Ивановна Чернега, но и Шилина, которая по должности знала все населённые пункты и количество жителей там, опровергают такие сведения. Почти во всех домах, а их было больше тридцати, жили люди. Да и начальные кадры фильма, где крестьяне серпами убирают хлеб, показывают немало людей. А ведь там снимались местные жители, в том числе Евдокия Ивановна Чернега, Анастасия Васильевна Малышева и другие. Магазина в Слотине, правда, не было. Он был в большой соседней деревне Малинники, где находилось отделение совхоза. Была там и почта — к нам, в Слотино, ещё в начале нулевых ходила женщина-почтальон. Так что до Малинников было, как говорится, рукой подать. 12 километров — это до центральной усадьбы племптицезавода “Смена” в красивом, благоустроенном посёлке Березняки.
Поэтому, когда ливень кончился, кто-то из местных жителей пошёл за трактором в Малинники — выручать артистов.
А в селе о них позаботилась Евдокия Ивановна. Нажарила две огромных сковороды картошки, нарвала с грядки зелёного лука, редиски, поставила большую миску сметаны — у неё и ещё в двух дворах были коровы. Для полноты обеда достала две бутылки самогона. Артисты поставили водку, и начался незапланированный пир.
А сельский посланец пришёл в Малинники, разыскал управляющего отделением совхоза Николая Ивановича Щербинина, рассказал о ситуации в Слотине. Первым делом решили позвонить на базу, Григорий Наумович Чухрай в тот день не поехал на съёмки. Щербинин его успокоил, сказал, что пошлёт трактор.
Я не был знаком с Николаем Ивановичем. Знал его сына Александра. Удивительный был человек. В молодости работал на заводе. По комсомольской путёвке — был такой способ участия общества в подборе кадров для органов внутренних дел — его направили в милицию. Учился в специализированном институте. Стал офицером и поступил работать в ГАИ. Прошёл все ступеньки служебной лестницы и несколько лет был начальником Сергиево-Посадского ГИБДД. Именно он помог мне собрать материал для статьи в парламентском журнале “Российская Федерация сегодня” о бессмысленном, но очень затратном переименовании ГАИ в ГИБДД, где я критиковал тогдашнего председателя правительства России Михаила Касьянова.
На мимолётный взгляд, внешне Александр Николаевич выглядел простым мужиком. Коренастый, плотный телом, уже полнеющий, большая, круглая, заметно лысеющая голова. Глаза небольшие, но всё схватывающие. Профессия наложила отпечаток быстро реагировать. Но в отличие от некоторых других людей этого рода занятий — чванливых, глядящих как бы мимо человека, если человек им не нужен, — Александр Николаевич был ко многим добрым и отзывчивым. Имея квартиру в городе, они с женой Таисией Михайловной жили в деревне Марино, поблизости от Слотина и тех самых Малинников, где отец Александра Николаевича был управляющим отделением, когда к нему пришёл посланец артистов за трактором.
Трактор он направил. Но вытащить машины съёмочной группы на “бетонку” было непросто. Зато на базе успокоились. Людмила Павловна вспоминает, как они начали танцевать, веселиться, как ей оказывал знаки внимания артист Владимир Гусев, высокий, завидный красавец.
Поздно вечером приехала группа из Слотина. Но девчатам уже надо было уходить.
Дом, в котором, по сценарию, жила Матрёна Быстрова и где шли съёмки, до приезда артистов был пустой, но принадлежал семье Килькиных. О них скажу позднее, а сейчас про многолетнюю депутатку и старосту Чернегу. Евдокия Ивановна, тогда ещё не старая, но любознательная тётка, повадилась ходить сюда и при случае поговорить с Мордюковой. Бывало так: посидят на ступеньках, потом идут в избу — выпить по рюмочке. Однажды Евдокия Ивановна пришла, смотрит: выходит Мордюкова и падает со ступенек. “Что с тобой?” — спрашивает Чернега. “Не мешай”, — говорит Нонна Викторовна, снова поднимаясь на ступеньки. Начинает сходить и тут же опять падает. Так повторилось несколько раз. Обеспокоенная Чернега хотела было помочь, но Мордюкова остановила её. “Это я репетирую. Мне надо так упасть, чтобы был синяк”.