Едва он вернулся на место, слева от нас, метрах в ста, выбежал на просеку лось. Кто-то из наших выстрелил, и лось упал.
Я потом спросил его: “Что произошло?” Володя как-то странно посмотрел на меня и сказал: “Я думал, это голос неба меня позвал. Представляешь, почему в морозной тишине, из глубины глухих лесов зазвучала похоронная музыка?”
Много лет я собирался написать рассказ об этом. Но так и не случилось.
Рыбацкие колориты
Постепенно в наши охотничьи поездки стала вклиниваться рыбалка. Сначала мы ездили ловить рыбу в Подмосковье, а потом перешли на Астрахань.
Страсть к рыбалке стала проявляться, как говорят, с ранья. После войны жизнь в Сталинграде была далека от сытой. Бабушка варила щи из лебеды. Помогал огород. А летом стала все чаще добавляться в рацион рыба. Ну, какая рыба? Мелочь, которую называли чехондой. Сходив в первые разы с пацанами на берег Волги, я потом уже больше себе не представлял, что можно как-то без этого обходиться. Снасти были у нас примитивные до неприличия: прут — удилище, нитка катушечная и какой-то крючок. Но рыбы мелкой — чехонды — были тучи. Поэтому мы возвращались к концу дня по домам, увешанные крест-накрест, как пулемётными лентами, снизками этой чехонды. Она была маленькая, но жирная. Из неё делали котлеты, её жарили, с ней варили уху.
Постепенно я стал ездить за Волгу, переезжать на пароходике и ловить рыбу уже там. Кстати говоря, об этих рыбалках у меня есть два рассказа: “Казнь С. Разина” и “Лучше бы не было того табора”. Оттуда я уже приезжал чуть-чуть с более крупной рыбой, допустим, с сазанчиками с ладошку, с плотвой, краснопёрками. Но вообще, скажем так, с детства я больше любил ловить, чем есть. Меня волновала эта страсть, когда поплавок вдруг качнётся, дёрнется и потом — раз! — уходит в глубину. Свой этот прут поднимаешь рывком, а там что-то в глубине бьётся...
В конце 50-х годов вдруг на Волге появилось большое количество судака. Мы стали ездить за судаком. Каждое утро чуть свет, даже ещё по темноте, вставали, кто-то друг за другом заходил, шли пешком торопливо на Волгу. Переезжали на полуостров Крит, проходили через местную деревню, потом дальше по берегу и располагались рыбачить. Но сначала надо было наловить малька. А вода ещё холодная, только-только рассветает. Тем не менее мы брали кусок марли, заходили в воду и вытаскивали мальков большое количество. Они трепыхались, бились в этой марле. Мы их в котелки. И готовились ловить.
А ловили так. У каждого было бамбуковое удилище с небольшой длины леской — метров пятнадцать: судак рано утром подходил близко к берегу, поскольку тут было много малька. На конце лески — грузило и крючок, на который за спинку цепляли малька. Ох, сколько же мы ловили этого судака! Ловили страстно, ловили охотно. Каждый выкладывал из своей камышовой кошёлки всё, что там было, и укладывал плотно рыбу, которую перед тем мы закапывали в прохладный, влажный песок.
Наконец, наступало время уходить домой. Кошёлки плотно забиты судаком, всё, что в них было: одежда, обувь, котелки — или надевалось, или привязывалось к поясу, а то и к жерди, которую продевали через ручки двух кошёлок. И начинался тяжкий путь. Раскалённый песок обжигал голые ступни — обуться было нельзя: сотрёшь ноги. Жара, тяжесть двух кошёлок — несём вдвоём. Идёшь и мысленно говоришь: ну, всё, чтобы я ещё завтра пошёл, да плевать я хотел на этого судака, пошёл он к чёрту! Так мы доходили до пристани, переезжали Волгу. Сначала раздавали лишнюю рыбу соседям. Потом начали торговать на рынке этим судаком. А поскольку я жил в центре, у матери было много знакомых, и мне уже лет 15-16, то приходилось вроде как маскироваться. Надвину соломенную шляпу на глаза и торгую.
Астраханскую рыбалку мы в какой-то мере открыли случайно. Страхов, который в Госплане курировал авиационную отрасль, иногда ездил на охоту со своими госплановскими людьми и с оборонщиками. Конечно, с нами ему было во сто крат интереснее, чем там стоять всё время навытяжку. Однажды он увидел в буклете Министерства обороны какое-то упоминание о рыболовной базе в Камызякском районе Астраханской области. Собравшись туда ехать, он пригласил Игоря Карпенко. Вдвоём они поехали на эту базу. Когда вернулись в Москву, Игорь начал рассказывать о рыбалке. Вообще что-то было необычное, там какие-то страшные рыбы, леску рвут в два счёта. Спиннингом они там ловили жерехов, судака. А на донку поставили, схватил кто- то, и они только потянули — раз! — и оборвалось всё.