И вот наступает вечер. Поперёк одного из крымов вверх дном кладётся кулас. Он становится как бы столом. Второй кулас спускаем на воду, потому что в крыму надо будет потом спать. С двух сторон садимся мы с егерями, и начинается пиршество. Господи, какие же это были благословенные времена! Яркая луна освещает бескрайнюю гладь раскатов. В камышах крякают и ворочаются утки. Где-то слышно — падают на воду гуси. Разговоры — это само собой, мы ребят расспрашиваем. Но главное — еда. Из прекрасного мяса водяной курочки — сытный шулюм.
Мы из Москвы привозили редкие продукты, потому что в провинции с ними стало уже плоховато. К этому времени появились так называемые “кормушки”, то есть спецраспределители для определённого круга работников, где по заказам покупались разные продукты, которых не было в магазинах. Страхов имел доступ к такой “кормушке” в Госплане. В “Известиях” Игорь Карпенко был прикреплён. Потом туда попал и Володя Надеин. Они там брали колбасы копчёные, сервелат, датскую свинину в баночках, исландскую селёдку в различных соусах. Конечно, ребята-егеря набрасывались на это. А мы — на шулюм и, естественно, на помидоры. А помидоры какие... И, конечно, на арбузы. Ой, какие же это прекрасные астраханские арбузы. Я описал астраханский арбуз в своей повести “Билет на поезд к вечной мерзлоте”.
Вот так мы и ездили. Летом и ранней осенью — рыбалка с утиной охотой. Поздней осенью и зимой — охота на копытных: лося, оленя, кабана. Эти охоты я описал в романе “Крик совы перед концом сезона”.
Дело подходило к перестройке.
Глава 10
От объятий до баррикад
Приход Горбачёва и начало перестройки мало кто в стране встретил без одобрения и без энтузиазма. Вязкий застой тормозил, и сильно, развитие государства. Когда я впервые услыхал слова Брежнева о бережном отношении к кадрам, то сказал коллегам: “Ну, ребята, это будет загнивание”. Ибо уже чувствовал, как снижается требовательность, на смену ей идёт всепрощение. За этим призывом вставало правило никого не трогать, многое прощать, словом, беречь кадры.
Особенно негативно эта политика стала проявляться в национальных республиках. Прикрываясь национальными особенностями кадровой политики, здесь начала бурно расти мафиозность, партийные и государственные чиновники срастались с организованной преступностью. Я это видел на примере Казахстана, а он тогда был в этом смысле ещё не самой метастазно-раковой республикой. Мафия взращивала национализм, национализм разрушал государство. Я на эту тему опубликовал в “Известиях” ряд материалов. Особенно бурную реакцию вызвала статья “Паутина”. Я о ней упоминал в главе “Дом в деревне с землёй”.
Ректор одного вуза в Южном Казахстане, сам представитель Старшего жуза — их у казахов три: Старший, Средний и Младший (это роды) — принимал за взятки в студенты молодёжь своего жуза. Причём брал с уровнем образования за 7-8 класс. Писем пришло полтора мешка. Возмущение было большое. Но взяточник отделался выговором. Я назвал это явление “национал-протекционизмом”, и, как мне сказали, этот термин вошёл в документы Политбюро ЦК КПСС.
Вместе с тем я считал, что предыдущая политика Брежнева была довольно плодотворной, и говорил друзьям-коллегам по охотничье-рыбацкой компании, что, если бы не застой, мы будем вспоминать брежневское время, как одно из благодатных. Так оно и вышло, но до той поры оказалось и далеко, и болезненно.
Разлом начинается с трещин
В критике застоя наша компания не была исключением. Тем более что мы находились на острие всех проблем и перемен. Газета стала резко меняться. В это время главным редактором уже был Иван Дмитриевич Лаптев. Он пришёл из “Правды”, сменив Льва Николаевича Толкунова. И вот эти перемены, этот ветер освежающий стал всё сильнее чувствоваться на страницах газеты. Публикации становились всё раскованней и острее. Газета заговорила о проблемах, о которых раньше старались молчать. Именно в “Известиях” был напечатан материал о человеке без определённого места жительства, и в обиход вошёл термин “бомж”. Впрочем, были и другие прорывные публикации.
В 1988 году у меня вышла публицистическая книга “Пласты сдвигаются” с подзаголовком “Канун и начало перестройки”. Уже само название этой книги говорило о том, что в стране началось движение огромных пластов. Это геологический термин, за которым стоит, как правило, большое потрясение, сильные изменения в коре Земли со всеми вытекающими последствиями. В книгу вошли материалы, в основном опубликованные в “Известиях”, которые рассказывали о положении в тогдашней Калининской области (Тверская область ныне), в Осташковском районе.