Их специально не пускали в Москву. Пикетчики не давали разгружать. Это была диверсия. Государственное преступление огромного масштаба. В. Щербаков намекает на причастность к этому движения “Демократическая Россия”. О происходящем знали КГБ, МВД, правительство, Горбачёв. Остановленные вагоны показывало телевидение. Об этом публично говорили народные депутаты РСФСР.
Диверсантов надо было немедленно арестовывать, немедленно судить по закону о чрезвычайном положении и если уж не расстреливать, то приговаривать к значительным срокам тюремного заключения, с подробным рассказом об этом всей стране. Иными словами говоря, следовало власть употребить.
Тем не менее горбачёвщина всё только трепала языком и ничего не делала. Осознанным вредительством, прямо скажем, по сговору, выглядела ситуация на базах. Там продукты припрятывали, они портились и потом их вывозили на свалки, а то и просто в лес. Я об этом тоже написал в “Крике совы...”
А у Лаптева судьба стала поворачиваться по-другому. Горбачёв предложил ему пост председателя одной из палат Верховного Совета СССР — Совета Союза. Когда я узнал об этом, сказал своим депутатам, что допустить такого нельзя. Дело в том, что в газете уже преобладали силы, намерения которых можно было выразить словами “спалить всё дотла” — я имею в виду государство. И те, кто могли сменить Лаптева, — Ефимов Николай Иванович или Игорь Голембиовский — это были два противника, два врага, два полюса, каждый из которых газету не удержал бы и не спас. Я начал говорить депутатам: “Ребята, надо сделать так, чтобы при голосовании забаллотировать Лаптева”.
И началась канитель. Он дал согласие Горбачёву, что готов пойти на должность. Ну, как же, большая должность в государстве. Но я ещё видел другой фактор: он был не оратор, а там надо было быть оратором, надо было быть волкодавом, когда вокруг волки, — хитрым, ловким, увёртливым. Так прошло два голосования. И ни на одном из них он не получил этого поста. Выдвигались несколько кандидатов, но ни один из них не набрал необходимого количества голосов. Тогда ему сказали, что это всё Щепоткин устраивает. Он позвал меня и говорит: “Слава, зачем ты всё это делаешь? Ты меня ставишь в неловкое положение. Я Горбачёву дал добро, что пойду, займу пост председателя Совета Союза, а теперь получается, что я твоими руками как бы отказываюсь от этого поста”. Я ему говорю: “Иван Дмитриевич, зачем Вы туда идёте? Вы понимаете, что в нынешней обстановке газета гораздо сильнее и важнее для страны, для политики, чем эта палата?” Он говорит: “Я прошу тебя, перестань тормозить, отступись”. Я говорю: “Ну, смотрите, Вас теперь изберут, но газета погибнет, погибнет как боевая, как необходимое противодействие этим разрушительным тенденциям в стране”.
Да, его избрали. А вместо него утвердили Горбачёв и Лукьянов Николая Ивановича Ефимова.
О нём я написал и в “Крике совы перед концом сезона”, с ним мы работали много лет в журнале “Российская Федерация сегодня”. Ия в глаза ему говорил, не скрывал своего мнения. Николай Иванович — человек деликатный, интеллигентный, выходец из народа, он работал за границей: в Англии корреспондентом ТАСС и АПН, потом возглавлял газету “Московские новости”. Надо сказать, при нём газета была очень плохая. Когда её возглавил Егор Яковлев, она стал одним из рупоров развала и разлома, но зато её рвали из рук.
Николай Иванович не мог справиться с этими волкодавами, которые набрали силу в редакции. Они действовали по принципу “чем хуже, тем лучше”. Причём всё шло к тому, что вот-вот начнёт разваливаться Союз. Стали заявлять о выходе из Союза прибалтийские республики, закавказские. Но ведь существовал закон, который определял, как должен происходить выход из Союза. Согласно ему сначала должен быть референдум. И даже если большинство населения выступало за выход из Союза, всё равно на несколько лет откладывалось решение этого вопроса до следующего референдума. В это время должны были решаться экономические вопросы.
Я подготовил в своё время статью трёх профессоров о том, как должен происходить так называемый “цивилизованный развод”. Если большинство республики по-прежнему выступало за выход, то тем, кто не хотели там оставаться, а хотели переехать в Российскую Федерацию, республика обязана была обеспечить материальные условия — переезд и всё остальное. Точно так же должны были решаться проблемы национальных вкраплений. К примеру, Юго-Осетинская область и Абхазия входили в состав Грузии. Грузия решила выходить из Союза, а эти сказали, что мы не будем. Значит, надо было не доводить дело до войны, как довели грузины, а решать конституционным, мирным путём.