Выбрать главу

Их специально не пускали в Москву. Пикетчики не давали разгружать. Это была диверсия. Государственное преступление огромного масштаба. В. Щербаков намекает на причастность к этому движения “Демократическая Россия”. О происходящем знали КГБ, МВД, правительство, Горбачёв. Оста­новленные вагоны показывало телевидение. Об этом публично говорили на­родные депутаты РСФСР.

Диверсантов надо было немедленно арестовывать, немедленно судить по закону о чрезвычайном положении и если уж не расстреливать, то приговари­вать к значительным срокам тюремного заключения, с подробным рассказом об этом всей стране. Иными словами говоря, следовало власть употребить.

Тем не менее горбачёвщина всё только трепала языком и ничего не дела­ла. Осознанным вредительством, прямо скажем, по сговору, выглядела ситу­ация на базах. Там продукты припрятывали, они портились и потом их выво­зили на свалки, а то и просто в лес. Я об этом тоже написал в “Крике совы...”

А у Лаптева судьба стала поворачиваться по-другому. Горбачёв предложил ему пост председателя одной из палат Верховного Совета СССР — Совета Со­юза. Когда я узнал об этом, сказал своим депутатам, что допустить такого нельзя. Дело в том, что в газете уже преобладали силы, намерения которых можно было выразить словами “спалить всё дотла” — я имею в виду государ­ство. И те, кто могли сменить Лаптева, — Ефимов Николай Иванович или Игорь Голембиовский — это были два противника, два врага, два полюса, каждый из которых газету не удержал бы и не спас. Я начал говорить депутатам: “Ребя­та, надо сделать так, чтобы при голосовании забаллотировать Лаптева”.

И началась канитель. Он дал согласие Горбачёву, что готов пойти на должность. Ну, как же, большая должность в государстве. Но я ещё видел другой фактор: он был не оратор, а там надо было быть оратором, надо бы­ло быть волкодавом, когда вокруг волки, — хитрым, ловким, увёртливым. Так прошло два голосования. И ни на одном из них он не получил этого поста. Вы­двигались несколько кандидатов, но ни один из них не набрал необходимого количества голосов. Тогда ему сказали, что это всё Щепоткин устраивает. Он позвал меня и говорит: “Слава, зачем ты всё это делаешь? Ты меня ставишь в неловкое положение. Я Горбачёву дал добро, что пойду, займу пост пред­седателя Совета Союза, а теперь получается, что я твоими руками как бы от­казываюсь от этого поста”. Я ему говорю: “Иван Дмитриевич, зачем Вы туда идёте? Вы понимаете, что в нынешней обстановке газета гораздо сильнее и важнее для страны, для политики, чем эта палата?” Он говорит: “Я прошу тебя, перестань тормозить, отступись”. Я говорю: “Ну, смотрите, Вас теперь изберут, но газета погибнет, погибнет как боевая, как необходимое противо­действие этим разрушительным тенденциям в стране”.

Да, его избрали. А вместо него утвердили Горбачёв и Лукьянов Николая Ивановича Ефимова.

О нём я написал и в “Крике совы перед концом сезона”, с ним мы рабо­тали много лет в журнале “Российская Федерация сегодня”. Ия в глаза ему го­ворил, не скрывал своего мнения. Николай Иванович — человек деликатный, интеллигентный, выходец из народа, он работал за границей: в Англии корре­спондентом ТАСС и АПН, потом возглавлял газету “Московские новости”. На­до сказать, при нём газета была очень плохая. Когда её возглавил Егор Яков­лев, она стал одним из рупоров развала и разлома, но зато её рвали из рук.

Николай Иванович не мог справиться с этими волкодавами, которые на­брали силу в редакции. Они действовали по принципу “чем хуже, тем лучше”. Причём всё шло к тому, что вот-вот начнёт разваливаться Союз. Стали заяв­лять о выходе из Союза прибалтийские республики, закавказские. Но ведь существовал закон, который определял, как должен происходить выход из Союза. Согласно ему сначала должен быть референдум. И даже если боль­шинство населения выступало за выход из Союза, всё равно на несколько лет откладывалось решение этого вопроса до следующего референдума. В это время должны были решаться экономические вопросы.

Я подготовил в своё время статью трёх профессоров о том, как должен происходить так называемый “цивилизованный развод”. Если большинство республики по-прежнему выступало за выход, то тем, кто не хотели там ос­таваться, а хотели переехать в Российскую Федерацию, республика обязана была обеспечить материальные условия — переезд и всё остальное. Точно так же должны были решаться проблемы национальных вкраплений. К при­меру, Юго-Осетинская область и Абхазия входили в состав Грузии. Грузия решила выходить из Союза, а эти сказали, что мы не будем. Значит, надо было не доводить дело до войны, как довели грузины, а решать конституци­онным, мирным путём.