Выбрать главу

Перед Домом Советов поставили небольшую часовенку. Народ приходил на службы. Люди собирались там. И вот началась атака. По людям стали стрелять впрямую. Защитники парламента попытались прорваться в Останкино, чтобы захватить телевидение и рассказать стране, что происходит. Причём посредни­ком между Ельциным и парламентом выступила Русская Православная Церковь. Потребовали немедленно разблокировать Дом Советов, я сейчас вспоминаю, по-моему, где-то десятка полтора мощных регионов. Но Ельцин, не дождавшись начала переговоров с Церковью, объявил о начале штурма. Люди, которые под руководством Анпилова и Макашова пытались захватить Останкино, действова­ли, может быть, несколько опрометчиво, и когда бывший в их распоряжении “КамАЗ” выбил стеклянные двери Телецентра, со второго этажа их стали расст­реливать фээсбешники из автоматов. Началась невероятная бойня.

А так называемый Белый дом сторонники Ельцина решили обстрелять из танков. И вот в центре европейской столицы вышли на набережную танки и начали стрелять по зданию Верховного Совета. А там были люди безоруж­ные в основном. Те, кто был вооружён, они стояли внизу и пытались отстре­ливаться от наступающих омоновцев и армии. На этажах были беззащитные, безоружные женщины, служащие, депутаты. Два дня продолжалась эта бой­ня. Сколько погибло людей, власть ельцинская и нынешняя власть, посколь­ку Ельцин поставил Путина, не говорит. Наверное, убраны многие докумен­ты, исчезли свидетельства. Один из свидетелей говорил, что он видел, как снайперы и люди в гражданской одежде с винтовками М16 уходили к посоль­ству сШа и скрылись там.

Я долгое время не мог спокойно ходить мимо стадиона, который рядом с Домом советов. Там все заборные столбы были обклеены портретами по­гибших при защите Дома советов, при защите демократии. Молодые лица, ребята, девчонки, мужчины средних лет, мальчишки — это все, кого убила ельцинская звериная власть.

Я глубоко убеждён: сколько бы ни скрывали это, сколько бы лет ни затап­тывали эти события, всё равно придёт время, когда им народ, страна и новая власть дадут соответствующую оценку. Я и тогда говорил, и потом, и сейчас говорю, что Ельцин — государственный преступник, он заслуживает повешения не как Саддам Хусейн, который несколько сотен курдов убил, а как убийца то­го, во что люди верили, за что голосовали — за демократию. Разрушив Со­ветский Союз, Ельцин сладострастно докладывал об этом Конгрессу США. Вот дословно его речь:

Уважаемый господин спикер Палаты представителей!

Уважаемый президент Сената!

Уважаемые члены Конгресса, дамы и господа!

Я имею высокую честь выступить здесь, в Конгрессе Великой свободной страны! Коммунистический идол, который сеял повсюду на земле социальную рознь, вражду и беспримерную жестокость, который наводил страх на чело­веческое сообщество, рухнул. Рухнул навсегда! Я здесь для того, чтобы за­верить вас: на нашей земле мы не дадим ему воскреснуть!

Открываются архивы КГБ и бывшего ЦК КПСС. Более того, мы приглаша­ем Соединённые Штаты и другие государства к сотрудничеству в расследова­нии этих тёмных страниц бывшей Империи.

Издан законодательный документ, в соответствии с которым иностранные граждане, приватизирующие тот или иной объект и сооружение в нашей стра­не, получают в собственность также и участок земли, на котором он располо­жен. Мы приглашаем американский частный капитал на уникальный и мало­освоенный российский рынок и говорим: не опоздайте!

Сегодня свобода Америки защищается в России! Если реформы прова­лятся, придётся заплатить многие сотни миллиардов долларов, чтобы хоть как-то компенсировать эту потерю.

Хотел бы закончить своё выступление словами из песни американского композитора российского происхождения Ирвина Берлина: “Господи, благо­слови Америку!”

Слушая это выступление, я думал: “Господи! Что же мы за народ, что взгромоздили такое чудовище распоряжаться нашей страной, топтать нашу жизнь и наши души”. Впрочем, чему удивляться, если души даже поводырей оказались продажны.

Разговаривая с Юрием Васильевичем Феофановым, своим бывшим на­чальником и впоследствии своим коллегой по журналу “Российская Федерация сегодня”, я его спрашиваю: “Как же это понимать, ведь вы всё время писали, внушая народу, массам, что закон есть закон, плохой ли он, хороший, но его надо исполнять. И только когда закон изменят, тогда можно старый отменять”. Он говорил: “Ну, ты понимаешь, бывают обстоятельства, когда нужно вот так действовать.” Рассуждения, прямо скажем, были проститутские.