Снегирев взглянул изумленно, открыл бледный рот и, промолчав, так дальше и шел с открытым ртом. Ему опять хотелось заплакать. Волобуев зорко смотрел по сторонам, вычисляя опасность, но таковой не обнаруживалось.
Толпа, сосредоточившись на приближении вооруженных солдат, притихла. Вид потертых прикладов и вороненых магазинов наводил на мысль, что дело по-настоящему пахнет керосином. Пыжиков бросил говорить с народом и поспешил к армейскому лейтенанту, протягивая руку:
— Во, люди! Час битый прошу разойтись — не понимают!
Лейтенант руку пожал и сухо попросил доложить обстановку.
—Дело, с одной стороны, плевое! —радостно сообщил Пыжиков. —Злодеев тут —раз-два и обчелся. Я их и сам бы взял, —тут капитан заметил Снегирева, который слушал его, открыв юный рот, и отвел лейтенанта в сторонку. —Только, понимаешь... —он смущенно ухмыльнулся. — С другой стороны... дело — темное!
Лейтенант терпеливо слушал, сдвинув брови и сверля милиционера бесстрастным взглядом.
— В общем, будь бдителен, лейтенант! — небрежно сказал Пыжиков. — Задержание я сам произведу, а если нет... — он вдруг посмотрел на офицера ясным и страшными глазами. —Если будет плохо... Понял меня? Не думай, не гадай — бей! — он снова взглянул на лейтенанта взглядом, от которого становилось не по себе, и добавил загадочно. — Считай, что за спиной — Москва... С красными звездами!
На балконе третьего этажа с грохотом распахнулась дверь, и полуголая женщина, белая как снег, завизжала, перевешиваясь через перила:
— Вот он! Вот он! Это — он! Он!
Крик ее перешел в истерику, она зарыдала и с размаху села на холодную плиту балкона.
Из предпоследнего подъезда появился странник.
21.
Стеблицкий бессмысленно таращился в потолок. Голову трясло и пекло, будто в мозг беспардонно ворвался стальной горячий поршень. На правом плече настойчиво вздрагивала предательская жилка. В животе был кипяток.
Олег Петрович попробовал застонать —получился звук пересохшей листвы, по которой прошелся ветер.
“Что я вчера натворил?!” —внезапно и слепо ужаснулся он. поршень в голове застучал угрожающе и бойко, и хоровод карликов, уродов, милицейских мундиров в одну секунду промчался перед мысленным взором, скалясь и ухая по-совинному, обдав Стеблицкого удушливым коньячным тленом.
“Я становлюсь алкоголиком! —жалобно сфантазировал Стеблицкий, устрашаясь смрада и головокружительного видения. — Боже, как я низко пал!”
Ему захотелось очутиться в школе —тщательно выбритым, в чистой рубашке и с незапятнанной репутацией. “Почему я не смог распорядиться этой силой прилично? —с тоской спросил он себя. —Почему все так... страшно? Конечно, ничто не дается даром. За все полагается расплата. Помнится, еще Андерсен... “Калоши счастья”... Тоже... а счастья не получилось. Счастья добиваются трудом и умом. Прочее —мираж! Именно, мираж! Фатаморгана. Я сейчас встану... и все исправлю... Я все верну назад... И все окажется просто сном...”
За стеклом книжного шкафа замкнуто и надменно помалкивали ряды солидных переплетов, непорочные классики. “Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем...” -вспомнил Олег Петрович и попытался усмехнуться непослушными губами.
Он встал с кушетки, на которой, не раздеваясь, провел ночь и бесцельно прошелся по комнате. Лицо, которое отразилось в стекле, не могло иметь отношения к изящной словесности.
“Да господи! — вдруг рассердился он. — Все можно же поправить! Я всех верну. Очень просто. Как театр. Только найти пиджак...”
Он, морщась, обвел взглядом комнату. Над столом нагло топорщилось горло пузатой посудины с замысловатой этикеткой.
“Боже! Я выхлестал целую бутылку! -ужаснулся Стеблицкий. —Но —все! Больше никогда... Где же пиджак?”
Вдруг закружилась голова, и Стеблицкий вынужден был опуститься в кресло. “Сейчас... минуточку...”
Накануне, раздав всем сестрам по серьгам, очистив комнаты от следов безумия, он сотворил бутылку коньяка и напился, чтобы утешиться, отдохнуть от соблазнов. Сегодня он чувствовал себя настолько плохо, что прежняя незатейливая жизнь манила его теперь как чарующие сады Эдема. Дело было за малым — найти пиджак, все вернуть и все забыть.
“Сейчас... минуточку...” — бормотал он в полузабытьи.
Страшный удар сотряс прихожию. Тревожно качнулись на окнах занавески. Стеблицкий оцепенел. В комнату по-хозяйски уверенно вошел странник.
Секунду они смотрели друг на друга.
— Где пиджак?
Олег Петрович не смог ответить. Белый свет вихрем завертелся в его глазах. Странник внимательно осмотрел помещение —воздух горел, пылал от присутствия сверхъестественной силы —даже ему, одинокому и бесчувственному, стало не по себе. “Как этот может здесь, в таком...” — смутно удивился странник, но оборвал мысль.