Но звук мантры был чист и, очищая от овеществлений… Ариэль – Queen, и счастье было как когда-то, и -...
– Я могу… могу один. Queen…
Он плакал и – из пепла, с Фреди Меркюри, попирая СПИД счастья, казнясь и наслаждаясь: «Без тебя…» Было странно, что невидим огонь, что не тело, что пламя невидимых сводит с ума, что еще чуть-чуть – и безумие наслаждений, изливаясь в твердость овеществленного… Он нажал, он нажал. «ВЫКЛ» вещи – встала покорно кассета, встала тишина. Он посмотрел в окно. Параллелепипеды домов, словно его овеществления; фонари – высокие и сутулые с искусственными ягодами ламп; коробочки блестящие машин… Словно все это выдумал он, выдумал из себя самого и оставил. «Как же так? Ведь если спуститься, если выйти на улицу, то улица будет – меня… Если навстречу поедет машина, тело мое отстранится и пропустит, а сейчас у окна я стою недвижим, а если там и женщина с коляской или мальчик с ведерком песка, то тело мое опять отстранится, и в кассе отстранится, и если бандит, а здесь, здесь…»
Телефон.
Он вздрогнул: «Это та женщина…»
Телефон был как машина, как фонарь, как женщина с коляской, как бандит. И надо было пропустить, посторониться, взяв трубку рукой. «Я не возьму… Я один… Есть имя – Ариэль, и мне ничего больше не надо…» Но телефон звонил, и звонил, и звонил, и звонил, и звонил, и звонил… Ему стало страшно, что он уже сошел с ума, ведь он не отрывал взгляда от аппарата и аппарат не двигался, и, если бы не было слуха и нельзя было бы слышать, то никак нельзя было бы догадаться, что есть звук. Зуммер аппарата настойчиво продолжал вызывать. «Он звонит как когда-то… Быть как коробки… Как земля…» Ариэль не выдержал, не удержался, взял рукой вниз.
– Алло, – сказал человек с лицом козы. – Я уже думал, что ты умер.
– Почти, – тихо сказал Ариэль.
– Матрац, – засмеялся человек с лицом козы. – Ты не забыл, что нужно принести матрац и одеяло? В среду начнем полеты.
В среду в спортзале Организация стала учить. Два способа дышать: сначала быстро-быстро, убыстряя и убыстряя, недолго, а потом медленно-медленно и осторожно, длительно. Канадцы готовили ариэлей к освобождению. Ариэли сидели на матрацах рядами и волновались, они трогали пальцами матрацы, как бы не было больно падать. Ариэли смотрели вверх на крюки, за которые цепляли кольца и гимнастический канат. Было открыто окно наверху, под самым почти потолком. Были зарешечены другие изнутри от мяча играющих (баскетбол). Ариэли знали многое уже, знали звук и пользование им, знали, как в пустоте начинать подкрашивать. Знали ключ. Ключ был слово «доброта», и, наверное, потому Учение не возражало, овеществляясь в этой Организации. Кричали предводители: «Сядьте ровно!» И раздавали анкеты по проверке опыта ощущений. У канадцев были специальные бланки, нарядные, с печатями. «О-го-го, потолок», – волновались ариэли. «Сядьте ровно, вам говорят! Вы что, не слышите?» «Вы наводите стресс!» «Из-за вас нервничают другие и не полетят, а вы полетите как эгоист!» Так говорили, насилуя, предводители. Ариэль не насиловал. Он не знал, что зорко следила за ним Организация, удивляясь, почему он не насилует, ведь можно же.
Сели ровно, стали дышать. Стали легкие. Тогда Организация продолжала обучать. Через тела, уже наполненные, учить продолжала, как выгибаться, как в «замок», три позы змеи… Человек с лицом козы хотел первым, как Гагарин. Он следил за Ариэлем, чтобы всегда немножко опережать, первым начинал дышать, первым из «змеи» поднимался в «березку». Ариэль замечал, конечно. Но для него полет сам был не как полет, а чтобы жизнь начала получаться сама, не навязывая, а раскрываясь, а полет лишь как начало. Но уже как за предгорьями первые горные хребты, а за теми – открывающиеся ледяные пики – так просыпались другие сознания. Неясное «без тебя…» было среди них, страшное и великое в своем одиночестве. Великий отказ открывался, плакал Ариэль, сидя на матраце в спортзале, и не видел его слез человек с лицом козы, рядом сидящий в позе козы, потому что лицо Ариэля улыбалось как часть тела, готовящегося.
– Теперь тишина, – сказала Организация. – Кончили асаны.
Крик было имя канадца, Крик Колл.
– Двадцать минут медитации, – сказал Крик Колл (Организация). – По колокольчику – к сутрам, пятнадцать сутр. На очищение тела по пять раз. Колокольчик – и начинаете сутру полета. Снова колокольчик, и – под одеяло, сорок минут отдыхать, спать. Потом обед, а после обеда по видео – лекция Великого на балконе, вон там, – он показал на балкон. – Вечером – снова работа с сутрой полета.