— Брандспойт, — хрипло приказал Руори. Как благословенье, ударил поток воды. Зашипел начавший тлеть тростник гондолы.
С «Дельфина» полетели крючья. Пара юнг быстро вскарабкалась по тросам, чтобы оказаться в первых рядах абордажной команды. Сопротивления им не оказали. Оставшиеся в живых пираты стояли, опустив руки, словно каменные, забыв про оружие. Из них вышибло боевой дух.
За юнгами по штормтрапам вскарабкались матросы и занялись пленными.
Вдруг из дверцы выскочило несколько небоходов с оружием в руках. Среди них был и знакомый Руори светловолосый гигант. В левой руке блестел кинжал Руори, правая, кажется, была выведена из строя.
— Каньон! Каньон! — воскликнул гигант, но у него получилось лишь жалкое подобие боевого призыва.
Руори ступил в бок, увернувшись от выпада, выставил ногу. Великан споткнулся. Он не успел упасть, когда тупой стороной топора Руори поймал его шею. Небоход рухнул на пол гондолы, дернулся, попробовал встать и опять упал.
— Я пришел за ножом. — Руори присел рядом, снял с пирата кожаный ремень и начал стягивать руки и ноги вместе, как дикому кабану.
В помутневших голубых глазах читался немой вопрос.
— Ты не убьешь меня? — пробормотал пират на спанском.
— Харисти, нет, конечно, — удивился Руори. — Зачем?
Он пружинисто выпрямился. Сопротивление было подавлено полностью, дирижабль был в его руках. Руори открыл дверцу, ведущую к носу. Очевидно, там располагался эквивалент мостика.
На мгновение он застыл. Он слышал только свист ветра и гул собственной крови.
Треза подошла к нему сама. Она протянула перед собой руки, словно слепая, глаза смотрели сквозь Руори.
— Это вы, — сказала она пустым голосом.
— Доньита, — выдавил Руори, схватив ее ладони. — Если бы я знал, что вы на борту… я бы никогда не рискнул…
— Почему вы не сожгли нас, как второй корабль? Почему мы теперь должны возвращаться в город?
Она высвободила руки и, с трудом ступая, словно ее не слушались ноги, вышла на палубу, споткнулась и подошла к перилам. Ветер играл волосами и разорванным платьем.
7
Управлять воздушным кораблем было непросто. Требовались специальные, достаточно тонкие навыки. Руори чувствовал, что тридцать человек его команды едва справляются с пилотированием. Опытный небоход уже заранее знал, где и когда следует ожидать восходящих или нисходящих потоков. Ему достаточно было бросить взгляд на сушу или воду внизу. Он мог оценить высоту, на которой дует нужные ветер, мог плавно поднимать или опускать судно. Он даже мог бы вести воздушный корабль против ветра галсами, хотя и медленно из-за сильного обратного дрейфа.
Тем не менее, часа тренировок хватило на усвоение основных навыков. Руори вернулся на мостик и начал командовать через переговорную трубу. Суша приближалась. «Дельфин» шел за ними на половине парусов. Здорово посмеются над аэронавтами Руори — дирижабль тащился со скоростью улитки. Но Руори не улыбнулся при этой мысли и не стал готовить заранее смешной ответ, как он сделал бы еще вчера. Треза тихо сидела за спиной.
— Вы не знаете названия этого судна, доньита? — спросил он, чтобы нарушить тягостное молчание.
— Он называл его «Бизон». — Ее голос был далеким, равнодушным.
— Что это такое?
— Разновидность дикого рогатого животного.
— Как я понимаю, он разговаривал с вами, пока дирижабль искал нас. Он не упомянул что-нибудь достаточно интересное?
— Он говорил о своем народе. Хвастался разными вещами, которых нет у нас, — двигателями, машинами, сплавами, энергией. Словно от этого они переставали быть бандой грязных дикарей.
Голос ее, наконец, перестал быть равнодушным. Руори уже начал опасаться, что она решила остановить свое сердце. Впрочем, вспомнил он, эта обычная для маурийцев практика едва ли была известна в Мейко.
— Он так плохо обошелся с вами? — спросил Руори, не поворачивая головы.
— С вашей точки зрения это едва ли было оскорблением, — гневно сказала она. — Ради всем святого, оставьте меня в покое!
Он слышал, как она встала и ушла в кормовую секцию.
Что ж, в конце концов, ее отец убит. Это горе для любого человека, в любой стране. В Мейко ребенка растили исключительно родители. В отличие от островных детей, он не проводил половины времени с бесчисленными родственниками. Поэтому родители психологически значили здесь гораздо больше. По крайней мере, это было единственное объяснение, которое приходило в голову Руори.