— Натяжка!
— Возможно. Но очень небольшая.
— Надеешься меня спасти? — я сам не заметил, как перешел на «ты».
— Надеюсь.
— Я зашел слишком далеко. Кто бы ни был Эммануил, возвращение для меня невозможно.
— Это хорошо, что ты так думаешь. Это значит, что оно возможно.
Я осмотрелся. Я приказал директору тюрьмы дать ей все, что она попросит. Но прибавилось только несколько книг и настольная лампа. Не его вина. Не попросила.
Я ее холил и лелеял. Я берег ее, как бабочку коллекционера Фаулза. Только моя бабочка была лучше. Она была не пуста.
Я старался, чтобы Эммануил поменьше о ней знал. К счастью Господу было не до того. Он счел свои дела в Африке незавершенными (несколько южных государств сохраняли номинальную независимость) и после Шавуота помчался обратно, пообещав вернуться к Еврейскому Новому Году (то бишь где-то в сентябре). Дварака, едва приземлившись, опять взмыла вверх. Летающий остров на краткий миг вновь закрыл небо над Иерусалимом и его тень заскользила по Иудейским горам.
Перед отъездом, на второй день Шавуота, Господь устроил очередной пир с Силоамским вином. Я уже понял, что эти пиры имеют смысл Эммануилова причастия. Вовремя. Я уже начал испытывать синдром абстиненции. После пира мне полегчало, и я списал свои сомнения на вышеупомянутый синдром.
В июне мы с Марком и Матвеем отметили двухлетие нашей службы Эммануилу, распив бутылку «Clos de Vougeot». Марку этого показалось мало, и он до рассвета хлестал водку с охраной.
Следствие по поводу покушения на меня продвигалось вяло, как всегда в случае заказных преступлений и террористических актов. Я слегка давил по этому поводу на Марка, Марк на следователей.
Дыры от пуль добавляют злости. К тому же покушение ограничило мне свободу передвижения. Какое удовольствие ездить по Иерусалиму в бронированном автомобиле? Я люблю ходить пешком.
Однако квартал Меа Шеарим я все-таки посетил и насмотрелся на длинные сюртуки и черные фетровые шляпы в жару сорок градусов. Ультраортодоксальные евреи явно не имели отношения к покушению. Их несколько смущало отсутствие Илии в команде Эммануила (и вообще в Иерусалиме), но это не было главным. Если Эммануил восстановит Храм и возобновит жертвоприношения — они простят ему и Илию, и осла — я в этом не сомневался.
А в начале июля я прихватил охрану и прошелся по Виа Долороза. Это было делом куда более рискованным, поскольку часть Крестного Пути проходила по Мусульманскому кварталу Старого Города. По последним данным следствия ниточки вели все же к «Исламскому джихаду». Среди христиан находились неутомимые проповедники вроде Терезы, но они вряд ли были способны взяться за оружие с оптическим прицелом и поиграть в снайперов. Уж скорее люди, увлеченные их пропагандой.
Солнце жгло нещадно. Сомнительное удовольствие этой прогулки усугублял бронежилет, надетый мною по настоятельному требованию охраны. Я понял, что такое тащить в гору крест по такой погоде. Правда в месяц нисан обычно бывает полегче, но и тогда случается хамсин, раскаленный ветер из пустыни Негев, и температура поднимается до сорока градусов.
После Четвертой остановки, где по преданию Иисус встретился с Марией, мы завернули в ресторанчик Абу-Шухри. Здесь было довольно сносно, по крайней мере гораздо прохладнее, чем на улице. Заказали хумус: отваренный турецкий горох с пряностями и чесноком. Охрана заняла четыре столика вокруг меня и с удовольствием кормилась за казенный счет. Вина было полно, и приличного, но я не решился на него в такую жару и заказал чего-нибудь прохладительного. Охране тем более было не положено. Подали апельсиновый сок.
Под раскаленное солнце не хотелось, и я заказал кебаб с острым салатом. В общем из ресторана вывалились часа в три. Стало еще жарче.
Дотащились до шестой остановки, «Дома святой Вероники», где она обтерла лицо Иисуса своим покрывалом, на котором затем выступило чудотворное изображение Христа. Плат Вероники.
Охрана дышала, как стая загнанных псов (еще немного и высунут языки), да и я был не лучше. Не стоит ли смилостивиться и на Голгофу не тащиться? Я замедлил шаг. А с другой стороны, больше половины пути пройдено, когда еще предоставится такая возможность? Но жара! Жилет этот дурацкий! Снять что ли? Я остановился и задумался. Там впереди Храм Гроба Господня, в котором наверняка куда прохладнее. Осталось-то тут!
Я сделал шаг вперед, и тогда прогремел взрыв. На седьмой остановке. Она называется «Судные ворота», хотя никаких ворот там нет. Перекресток Виа Долороза и улицы Сук Хан-эз Зеид. Бронежилет бы не спас. Мы не дошли до туда метров десять.