— Вы за мной, что ли, пришли? — спросил он наконец.
«Наконец-то ты сообразил!» — подумал Стоян Влаев и кивнул.
— Нить к тебе тянется, оборвать ее надо, — сказал Владо Камберов.
— Собирайся! Пойдем. — Стоян Влаев указал на дверь.
Ребенок зевнул, но не открыл глаза. Тотка продолжала укачивать его, тихонько напевая колыбельную песенку. Мишо поглядел на нее, на огонь в очаге и снова вздохнул.
— Понимаем, нелегко тебе, браток, — сказал Владо. — Но речь идет о жизни других людей…
Стоян вдруг насторожился и приоткрыл дверь, темнота преградила дорогу свету, попытавшемуся вырваться наружу. Прислушался и сжал винтовку. Во дворе, под чьими-то шагами поскрипывал снег. Стоян прижался к стене. В кухню вошел Бияз и замер у порога. Напряженная тишина сказала ему все. Он хмуро оглядел партизан и понуро опустил голову. Мишо повернулся к Тотке. Она положила ребенка на одеяло из козьей шерсти и подошла к нему. Посмотрела на него долгим взглядом и прильнула головой к его груди. Мишо поднял руки, чтобы обнять ее, но чувствуя себя виноватым перед ней, опустил их. Тотка что-то невнятно шептала как заклинание. «Береги себя!» — расслышал Стоян Влаев и вспомнил о своей жене. Она бы никогда не сказала так. Но все же, ему захотелось ее увидеть. Что-то она сейчас делает? А дочка? Но спросить сейчас о них, это ведь все равно что подлить масла в огонь, который он хотел бы погасить.
Тотка прижималась головой к груди Мишо и все повторяла: «Береги себя!» Мишо молчал, он обдумывал, как ему поступить. Ребенок пошевелился на кровати и заплакал, прогоняя тягостную тишину в открытую дверь. Тотка взяла ребенка на руки. Пальцы ее шарили по кофте, расстегивая пуговицы. Ребенок умолк, поймав беззубым ртом сосок белой груди, и в кухне снова стало тихо. Мишо засмотрелся на сосущего ребенка, на его чмокающий ротик. Партизаны тоже смотрели на него. Тотка прикрыла рукой головку ребенка, словно опасаясь, что эти чужие люди сглазят его, и устремила взгляд на догорающие в очаге головни.
— Пора! — сказал Стоян Влаев.
— Одевайся! — добавил Владо.
Мишо взял полушубок и шагнул за порог.
— Добрый вечер, дядя Трифон! — Владо Камберов только сейчас заметил Бияза и подал ему руку.
Бияз вяло пожал ее.
— Скорей! — оглянувшись, сердито сказал Стоян Влаев.
Бияз поглядел вслед уходящим. Зять его держал в руках полушубок, то и дело оборачивался.
«Вон как оно обернулось. Вот тебе и добрый человек… Погубил он Мишо, хуже лиходея оказался», — подумал Бияз о Владо и проклял тот час, когда познакомился с ним. Вспомнил, как Габю упрекал его за душевную мягкость, и проклял свою доброту. Он устало ухватился за косяк открытой двери и, растерянно, обвел взглядом опустевшую кухню.
Тотка сидела с уснувшим ребенком на руках. Бияз чувствовал, что все мысли его дочери сосредоточены на ребенке, что она вся поглощена им и ничто иное не волнует ее.
Чтобы привлечь ее внимание Бияз со стуком закрыл дверь.
— Ах, это ты? — равнодушно взглянула она на него.
Трифон Бияз уселся на табуретку и сердце его сжалось при мысли о том, что будет с Тоткой.
Покрытые снегом пашни у реки угрюмо встретили четверых партизан. Мишо огляделся как затравленный зверь, и пустынная белизна словно давила его. Из теснин ущелья примчался ледяной ветер. Стоян Влаев поднял воротник и удивленно взглянул на Мишо.
— Оденься, простынешь ведь!
Мишо торопливо натянул полушубок и поежился. Стоян Влаев усмехнулся. Хватит и того, что Мишо его послушался.
Добравшись до леса они остановились передохнуть. Мишо все смотрел в сторону села. Стоян Влаев подступил к нему вплотную и тихо заговорил:
— Коли двинулся в путь, не озирайся. Думы о семье отнимают силы. А путь у нас, сам понимаешь, нелегкий.
Стоян Влаев умолк и, словно вспомнив о чем-то, посмотрел на Владо Камберова.
— Ступайте. Наша дорога короче. Встретимся на базе.
Владо кивнул Гергану приглашая его следовать за ним. Вскоре темнота поглотила их.
Владо Камберову нравился покладистый и добрый Герган. С ним он чувствовал себя свободно, не таился, говорил откровенно, не боясь встретить осуждение в его глазах.
Город встретил их сиянием электрических огней. Владо зорко поглядывал по сторонам, прислушивался — не идет ли кто навстречу. Ах, эти правила конспирации, как они сковывают человека, как порой трудно следовать им!.. Звезды ярко блестели в черном небе, соперничая с уличными фонарями.
Владо втолкнул Гергана в один подъезд и замер рядом, затем выглянул и долго осматривал пустынную улицу. Если бы он отвечал только за себя одного, он бы плюнул на эти правила конспирации. Из соседнего переулка докатились до них, как стеклянные шарики, трели полицейского свистка. Владо на мгновенье поколебался, не уйти ли отсюда. Но покинуть город уже было невозможно, близился рассвет. Он продолжал прислушиваться. И все это, чтобы не подвести тех людей, живущих в этом доме на пятом этаже, с которыми он должен был встретиться. Свист не повторился, Влади дернул Гергана за рукав и они стали подниматься по лестнице.