Дед Цоню, подпирая плечом дверь корчмы, горестно подумал: «Нет конца человеческим мукам!»
— Жаловаться буду, узнаешь ты, как на чужое посягать! — орал Портной.
— Спалю я тебя, Иван!..
— Утопилась, господи, утопилась! — послышался вопль Биязихи. К корчме подошел Бияз и молча поставил лампу на ступеньку крыльца. Дед Ценю яростно пнул ее ногой и снял шапку.
Тотка бежала по шоссе к городу. Откуда только у нее брались силы! Ночная тьма не пугала ее. Перевалив через холм, она увидела перед собой внизу огни города и содрогнулась от ужаса.
— Жгут его! — закричала она и снова устремилась к городу, навстречу его огням… У ворот участка она остановилась.
— Сыночек мой… — задыхаясь, бормотала она, ломая руки. — Плачет, слышите, люди? Плачет!
Полицейский не торопясь подошел к ней. Она инстинктивно отступила и ударилась спиной о фонарный столб, обернулась и обхватила его руками, подняла голову.
— Наверху, там он, горит, горит! — воскликнула она, глядя на лампу фонаря.
Полицейский оторвал ее руки от столба и толкнул ее в спину. Сделав несколько шагов Тотка споткнулась и упала. Увидела рядом камень, взяла его и поднялась, словно собираясь броситься на полицейского, но вдруг замерла, радостно улыбнулась. Нежно поглаживая холодный камень и, прижимая его к груди, она пошла медленно вниз по крутой улице.
Рваный полумрак притаился под забором и стрехами домов. Воздух был пропитан сыростью. Дворы и сады пробуждались от сна.
Бабушка Сыбка не постучавшись вошла в кухню.
— Доброе утро, Трифон… жена дома?
— Дома. — Он кивнул на дверь в комнату и вышел. «Кто их знает, что они еще выдумали». Еще вчера стало известно, что Тотка в городе. Кто-то встретил ее на шоссе.
— Святой воды принесла. Вчерась я уговорила попа, молебен отслужить. С перепугу это у ней, пройдет… И с другими такое бывало, да святая вода помогла…
В сухих глазах Биязихи засветилась надежда.
— Пошлю за ней Трифона в город… — сказала она, направляясь к двери.
— Погоди, не надо его посылать, — остановила ее старуха. — Не приведет он Тотку. Она все туда будет рваться, где беда с ней стряслась. Так что лучше мы с тобой сходим, святой водой окропим, может, она в разум придет…
— Ладно, бабушка Сыбка, — охотно согласилась Биязиха и принялась собираться в дорогу.
— Я знала, что ты не откажешься. А то нынче такой народ пошел, никого не признает. А людям следует помнить, что гордыня неугодна богу…
— Пойдем, что ли.
— Пойдем. Раньше выйдем, раньше воротимся… Дай боже, полегчало бы ей…
Дорогой Биязиха все оглядывалась и прислушивалась, не идет ли попутная машина, которая бы подвезла их в город.
Бияз не пошел проводить женщин, но и не отговаривал их отказаться от этой затеи. Он не верил в силу «святой воды», но и не хотел признаться себе, что потерял всякую надежду на то, что Тотка оправится. Он ходил по двору, не зная чем бы ему заняться, чтобы отвлечься от тягостных мыслей.
— Пошла прочь! — прикрикнул он на буйволицу, топтавшуюся у колодца.
— Да ты что, оглохла? — заорал он и, схватив деревянную лопату, стал бить куда ни попало. Буйволица заметалась, ткнулась в запертые ворота и замычала, словно прося помощи. Лопата сломалась и Бияз еще больше разгневался. Сынишка его встал на пороге, придерживая, спадающие штаны, он только что проснулся.
— Пошел в дом, простынешь! — крикнул ему Бияз.
Солнце уже поднялось над Крутой-Стеной, заливая двор своими лучами. Бияз бросил обломок лопаты и тяжело вздохнул.
Биязиха и бабушка Сыбка нашли Тотку в подворотне дома напротив участка. Она сидела расчесывая пальцами волосы, еще больше взлохмачивая их.
— Тут, верно, и ночевала, горемычная, — промолвила Биязиха, качая головой.
— Тс-с! — Тотка мрачно взглянула на мать и нагнулась к завернутому в бумагу булыжнику.
— Ох, господи, совсем рехнулась! — всхлипнула Биязиха и села рядом на ступеньку лестницы. Тотка, лаская камень, что-то шептала ему. Сыбка достала пузырек со святой водой и покропила Тотке голову. Та испуганно вскинулась, глядя на старуху безумными глазами. Старуха покропила еще раз. Тотка поморщила лоб, будто пытаясь что-то вспомнить.
— Что, опамятовалась? — радостно встрепенулась Биязиха. Тотка вдруг схватила булыжник, прижала его к груди и пошла по улице.
Бабушка Сыбка беспомощно развела руками.
— А ежели дать ей испить свяченой воды, а? — спросила ее Биязиха и, не дожидаясь ответа, поспешила вслед за дочерью, которую уже почти потеряла из вида в толпе прохожих. За ней застучала клюкой и бабка Сыбка.