— Или как смазка для машины, — сказал Мишо.
— Вот когда победим, тогда пускай философы спорят, что для человека важнее. Может быть, тогда, после победы, человека по рукам будут бить за то, что он может что-то делать, а думать не хочет. А сейчас нужно прежде всего действовать. Если землю не удобрить слезами и мукой, на ней не вырастут цветы счастья. Это-то уж мне хорошо известно.
Все в душе Мишо перепуталось. Ему очень хотелось, чтобы Георгий был неправ.
— И все-таки ты много потерял, что не был на учениях. Постарайся уйти из штаба, — посоветовал ему Георгий в конце разговора.
Мишо понял, что чувства его бессильны перед этой суровой правдой. Он вздрогнул от ощущенья своей внутренней слабости и встал.
— До свиданья!
— А вот и Ангел идет! — воскликнул Владо.
Мишо даже не обернулся.
— Привет тебе от домашних! — крикнул ему вдогонку Ангел, и Мишо не выдержал, остановился и поглядел на него.
— Жена посылает тебе привет и вот — гостинец.
Ангел подошел к нему.
— Как они там, здоровы?
— Хозяйствуют, — неопределенно ответил Ангел.
— Не хворают ли? — озабоченно посмотрел на него Мишо.
— Нет, здоровы. Но ты сам знаешь, работы много. Как говорится, и о себе человеку подумать некогда. Да и налоги дерут, так что им почти ничего не остается.
— Ага, — почти прошептал Мишо, как будто припоминая что-то.
Над палатками проплыли торжественные звуки горна, зовущего на вечернюю поверку. Солдаты выстроились в длинные шеренги, казавшиеся в сумерках темными заборами. Короткий рапорт быстро утонул в духоте летнего вечера. «Вспомнит ли кто-нибудь об убитом?» — подумал Мишо, посмотрев на звезды — утомленные, засыпающие глаза неба.
Шумная речушка сбегала с Крутой-Стены, срезала от верхнего конца села десяток дворов. Здесь жил Стоян Влаев. Его дом, как и большая часть домов в селе, был старым, с замшелой шиферной кровлей. За рекой, позади дома, возвышался гладкий склон горы. Летом пастушки пускали по нему в речку камни, а зимой на нем бороздами застывал лед.
На село спускался летний вечер, и к пыли, поднятой стадом, бредущим с выгона, примешивался приятный аромат зреющих груш.
Здравко, купив на почте открытки, возвращался домой. Услышав за спиной тихие, нагоняющие его шаги, он обернулся.
— Подожди, — сказал ему, улыбаясь, Стоян Влаев.
Здравко остановился.
— Есть новости! — бросил на ходу Стоян Влаев. — Приходи когда стемнеет.
— Ладно, приду! — уже в спину ему сказал Здравко.
Спустя некоторое время Стоян встретил его у калитки и повел в дом.
— Ты же знаешь, что я меченый. Не стоит рисковать. Увидят тебя со мной — возьмут на заметку, — сказал Стоян, открывая дверь в кухню.
— Для меня это не имеет значения…
— Все так говорят, — перебил его Стоян. — А люди, ежели на то пошло, сторонятся меня только потому, что я в тюрьме сидел. Мать Гергана, например, даже не здоровается со мной. Да что тут говорить…
— Добрый вечер, — сказал Здравко жене Стояна Влаева.
— Добрый вечер, — пробормотала она, стараясь разглядеть кого привел ее муж. — А, это ты? Добро пожаловать.
Стоян Влаев провел Здравко в комнату.
— Мы больше не можем ждать, — заговорил Стоян. Разбойническое нападение гитлеровской Германии на Советский Союз ставит перед нами новые задачи. Партия берет курс на вооруженное восстание… — Стоян выжидательно уставился на Здравко.
Тот молчал, не находя, что ответить.
— Дело ясное, парень, драться будем!
— Ясное дело, — весело повторил Здравко.
— А сейчас самое главное — это раздобыть оружие. Ремсисты[9] должны нам помочь. Разницы-то между нами уже, можно сказать, нету. Тут уж не членство важно, а другое…
— А что же? — полюбопытствовал Здравко.
— Дело в том… — Стоян замялся, прошелся взад-вперед по комнате. — Дело в том, что кровь проливать придется, — вдруг выпалил он. — Сейчас в этом все дело.
— За правое дело мы и жизни не пожалеем, — торжественно промолвил Здравко.
— Эх, парень, у одних снегу зимой не выпросишь, а ты… — не докончил свою мысль Стоян. — Но драться будем — другого выхода у нас нет…
Здравко уже собрался уходить, но в это время в дверях встала Иванка.
— Стоян, ты чего сбиваешь с пути парня?
— Уйди, Иванка, не встревай не в свое дело…
— Здравко, берегись его, не слушай, погубишь себя… Людские споры непросто разрешить, а он целый мир переделывать собрался. Ты, слава богу, не бедняк — учишься. Подумай о себе. Ежели бы Стоян один остался, он бы это дело забросил, да вот, на беду, все находятся сочувствующие…