Неровная лента шоссе пересекала поля. Был тот предрассветный час, когда мрак, спустившись со склонов, оседает в долине. Георгий Ваклинов и Владо Камберов осмотрелись и им показалось, что заря, языки которой уже лизали небо, приветствовала их. Это ободрило их и они продолжили свой разговор.
— Леса здесь большие, можно и здесь устроиться…
— У меня есть один знакомый, можно к нему пойти, что ты на это скажешь? — обратился Владо к товарищу.
Село, очертания которого выплывали из мрака, манило Георгия. Прошли еще немного и он вдруг спросил:
— А что он за человек?
— Хороший человек.
— Этого недостаточно, — заметил Георгий после минутного колебания.
— Почему недостаточно? Вполне достаточно, — ответил Владо.
— Ладно, веди, споры все равно ни к чему не приведут.
Они заторопились, словно их притягивало лежавшее в низине село.
— Не говори сразу, кто мы.
— Разумеется.
Предрассветный сумрак еще лежал на дворе, но окна уже светились.
— Встали уже.
— Стучи!
Владо прижался к стене и пальцы его забарабанили по стеклу. Оно ответило звоном, который невольно заставил их осмотреться. Улицы еще спали.
— Кому мы понадобились в такую рань? — спросил Бияз, открывая дверь.
— Доброе утро, — улыбнулись ему двое мужчин.
— Войдите, — ответил Бияз, быстро оглядывая гостей. Еще от отца он знал, что если чужие люди стучаться к тебе в дверь, их нельзя оставлять на улице. Владо торжествующе посмотрел на товарища и первым переступил порог. Бияз закрыл дверь, впустил их в кухню и начал искать спички. Георгий Ваклинов следил за его руками, выражением его глаз.
— Не нужно света, — остановил Бияза голос Владо.
Бияз с удивлением посмотрел на гостей.
— И очага хватит, дедушка Трифон.
— Ты откуда меня знаешь? — уставился на него Бияз.
— А я и раньше у тебя бывал.
— Добро пожаловать, — сказала Биязиха, появляясь на кухне. Биязиха разожгла очаг и при его свете Бияз, наконец, рассмотрел гостей.
— А, это ты, а я ведь тебя не узнал, — сказал он Владо, подсаживаясь к нему.
— Ты помнишь, когда мы в последний раз виделись? Дочка твоя тогда замуж выходила.
— Да, — задумался Бияз. — Тебя судили тогда?
— Нет, только под следствием держали и вскоре выпустили.
— Старшина, который вас вел — наш парень, местный.
— Вспыльчивый и злой человек.
— Как тебе сказать. Очень тошно мне тогда было… Но ведь и он службу свою исполняет, как и мы свою работу делаем.
— Может ты и прав, — неопределенно протянул Владо. — Но о человеке по делам его судят.
— Что верно, то верно, Вот у нас, к примеру, есть мост через реку. Мост, как мост. Но мы его называем по имени деда Колю. Он его строил. Твоя правда. Во всяком деле человек и частицу себя оставляет, — согласился Бияз. — Хочешь узнать человека — поручи ему построить мост. Так что, мало того, что человек перед тобой, работу ему надо дать, чтобы показал себя.
Георгий Ваклинов откашлялся, желая прекратить разговор. Они еще ничего не рассказали о себе, солнце уже перескочило через плетни, а по двору нетерпеливо стучал копытами скот.
Бияз забеспокоился, что запоздал с делами и, извинившись, заторопился во двор.
— Я же говорил, что одной доброты недостаточно, — нахмурился Георгий. Покачав укоризненно головой, он повернулся к Биязихе, которая, не обращая на них никакого внимания, занималась в кухне своими делами.
— Вы здесь одни?
— Одни, а как же… Дочь замуж вышла. Здесь же в селе живет, да ведь так уж оно ведется — выйдет ли замуж — к другим льнет. Мальчик у нее, дай бог ему здоровья, а зятя в солдаты взяли. Теперь Бияз на два дома работать должен. Нелегко нам. Вот я вроде и делаю что-то, да толку от этого мало. Я уж давно не работница, все хвораю… Хорошо еще, что мой в чужие-то дела не вмешивается, что бы власти ни делали, он все помалкивает.
Дверь отворилась и Бияз вошел в кухню, настороженно глянул на жену.
— Что ты говорила? — спросил он.
— Повторить, что ли? Уже запамятовала…
— Да и не надо, только говори потише.
— Почему потише? — спросил Владо, улыбаясь.
— Когда лиса забирается в курятник, больше всего она хочет, чтобы ее не учуяли собаки, — многозначительно заметил Бияз и подсел к ним.