Владо закусил губу и устремил пристальный взгляд на Бияза.
Биязиха выставила на стол три рюмки.
— Я сама не пью, нездоровится мне.
— И я не пью, — усмехнулся Георгий.
— За дочку, тогда так и не удалось угостить, — сказал Бияз, наливая.
— Ну, так на здоровье!
Георгий чокнулся, но не выпил.
— Не нравится мне твой друг, — обратился Бияз к Владо.
«Это потому, что я не пью», — понял его Георгий.
— И у нас такие были, такие трезвенники, а теперь только поднеси.
Георгий вымученно улыбнулся.
— Так оно и бывает. Ежели человек в свое время не отведает того сего, после его не насытишь. Ну, давайте еще по одной, — приглашал он гостей, а сам испытующе посматривал на них, словно пытаясь разгадать, что они за птицы.
Но гости продолжали молчать.
— Ежели человек не знает окольных дорожек, стало быть он плохо знает дорогу, — закончил свою мысль Бияз и снова взглянул на гостей.
На улице уже рассвело и в комнате стало совсем светло.
— Ты понял, кто мы такие? — спросил Георгий Бияза.
Владо подал Георгию знак, чтобы он не говорил напрямик.
— Да всякие тут ходят. Село ведь на шоссе. С Владо мы давно знакомы. А вот ты кто, этого уж я не знаю.
— Да и Владо уже не тот, каким ты его знал!
— Так кто же вы тогда?
— А мы из тех, которых еще мало.
— Уж не из тех ли вы, что и мызелский Иван?
— Кажется, из тех.
Бияз осмотрел свою кухню так, как будто впервые ее видел.
— И вы не боитесь? Вас же посадят, если поймают.
— В наше время это не самое страшное.
— А что же самое страшное?
— Что? Головы нам снесут, — ответил Георгий так, как будто речь шла не о его голове, а о чем-то крайне незначительном.
Бияз задрожал и поспешил прикрыть дверь.
— Жена, приберись в гостиной, люди сегодня там переночуют.
— Лучше в твоей комнате, дедушка Трифон, — вмешался Владо. — Знаешь, — обратился он к товарищу, — в комнате дедушки Трифона я себя чувствую как дома.
— Как хочешь, мне все равно, — ответил Георгий.
Село уже пробудилось. Бияз вышел и занялся делами по хозяйству. Но работа как-то не спорилась. Все валилось у него из рук. Тревожные мысли не покидали его ни на минуту. Вечером он, как и все крестьяне, отправился на уборку кукурузы…
Забрезжила заря и на улицах села стало шумно. Торопливое тарахтение телег смешивалось с гомоном возбужденных голосов. Возницы нетерпеливо покрикивали друг на друга на перекрестках, чтобы скорей разминуться. И только приехав на кукурузные поля, крестьяне успокаивались, с удовлетворением оглядывали кучи белых початков и принимались за погрузку. Ветерок не успевал сдувать с дороги и улиц села сухие кукурузные листья.
Бияз вел коров запряженных в телегу и все поглядывал на солнце, будто умоляя его подольше задержаться в небе. Он хотел еще раз поспеть засветло съездить на поле… «А ведь еще и тыквы надо перевезти с бахчи!» Дед Габю шел следом, покрикивая на буйволов, тянувших поскрипывающую повозку, и весело поглядывал вокруг. Легко и радостно было у него на душе — щедро одарила крестьян земля!
— Давай, шагай быстрей! С вами разве сделаешь дело! — поторапливал он буйволов и окидывал взглядом кукурузные поля, подступавшие вплотную к крайним домам. За повозкой шла Вагрила. За пояс у нее была заткнута прялка с куделью. Поплевывая на пальцы, она сучила нить, наматывающуюся на веретено. Завернув буйволов с дороги Караколювец повел их по улице села. Пощелкал языком, словно предупреждая их. Улица здесь довольно круто шла вниз. Телега Бияза ходко пошла вперед и вдруг остановилась, словно присела.
— Стой! Стой! — закричал Караколювец, упираясь плечом в ярмо, сдерживая буйволов. Но тяжело нагруженная повозка налегала на них. Остановились они в нескольких шагах от телеги Бияза.
— Вагрила, подопри! — крикнул он снохе. Она сунула в подоткнутую поневу веретено, подобрала камень и подложила его под колесо. Дед Габю пошел посмотреть, что стало с телегой Бияза.
— Слышу хрястнуло, гляжу — задок запахал…
— Ось поломалась! — Караколювец глянул на солнце и молча прикинул, что покуда починят телегу, начнет смеркаться…
— И как ее угораздило именно сейчас сломаться… — сокрушался Бияз.
— Где тонко, там и рвется! — обобщил Караколювец, размышляя, что можно сделать.
— Слушай, Трифон, — громко сказал он, — подложим слегу. До двора рукой подать, доберешься.
Подошли и другие возчики. Все они согласились, что другого здесь не придумаешь.
Вагрила поглядела на Бияза, молча сочувствуя ему. Пропадает у человека одна ездка. Она не подосадовала, что им самим приходится задержаться. Ежели попал человек в беду — надо помочь. Пусть даже ты с ним в ссоре, надо забыть обо всем и помочь. И ей было приятно смотреть на дружные усилия мужиков, занявшихся телегой Бияза. Жующие пасти буйволов выпускали тягучие нити белой слюны и Вагрила невольно нащупала в поневе веретено, но не вынула его. До дома было два шага и не стоило возвращаться к прерванной работе.