Они перевалили со Здравко через лесистый хребет и перед ними в долине замерцали огни села. Гергану показалось, что он начисто позабыл свой доклад, к которому он столько времени готовился. Будто нетерпение оттеснило все то, что он собирался сказать, куда-то в глубину души.
Под вязом их ждали Георгий Ваклинов и Венко. Потом вместе пошли на условленное место.
Герган заволновался. Почему Георгий не спросил, подготовился ли он к докладу. Может быть, решил сам выступить? Хорошо ему! Может поступать по своему усмотрению не дожидаясь, когда дадут поручение.
Немного погодя, они остановились в небольшой ложбине и стали ждать. Вскоре, один за другим стали подходить парни и девушки. Заморосил холодный дождик.
— Фьють-фьють-фьють! — разлеталось в темноте вместе с каплями дождя. Партизаны отвечали.
Скоро все собрались под большим деревом.
В темноте глаза Гергана горели, как два горящих угля. В руке, которую он часто поднимал вверх, поблескивал пистолет. Он уже не следил за своими мыслями, слова лились непрерывным потоком. Он только чувствовал, как они быстро и легко покидают логово разгоряченного мозга, выпархивают, как птицы в ночь, и на их месте вырастают другие. То, что им говорилось, он понимал скорее по возбуждению, которое наполняло его грудь, мозг и все тело.
Дождь уже хлестал по нераспустившимся веткам дерева, по втянутым в плечи головам слушателей. Но Герган видел лишь их широко открытые, горевшие огнем глаза, и понимал, что его слова доходят до них.
Здравко сгорбился и из-за пазухи, которая еще оставалась сухой, достал несколько пакетов листовок. Молодежь расхватала их еще теплыми. Потом, один за другим, все стали расходиться, растворяясь в темноте. Не торопясь пошли и партизаны. Да и что было спешить? Лес был им другом.
Шли рядом.
— Слишком общо говорил, — не сдержался Здравко, взглянув на вопрошающие глаза Гергана.
— Ничего, ничего, — ободряюще сказал Георгий Ваклинов. «А он не такой уж строгий», — подумал Герган, и ему захотелось всю ночь идти рядом с ним.
Сверху струились потоки воды. Последние огоньки села потонули во влажной мгле. Партизаны непрерывно вязли в грязи.
Георгий перекинул ружье через плечо.
— В такую погоду и мы спокойны, — сказал он и, запрокинув голову, подставил свое бледное лицо под дождь. Так шел он, время от времени подставляя лицо дождю и глядя в небо. И тревожное сознание, что нужно быть постоянно начеку, вести людей, заботиться о том, чтобы их накормить, принимать решения, постепенно покидало его. Он почувствовал себя вдруг легко, точно лег спать в неприступной крепости.
— Зайдем в село, к моему деду, — испугал его голос Венко. Он долго шел впереди Ваклинова, и сейчас, обернувшись, чуть не столкнулся с ним. — Очень уж мокро, товарищ командир, — снова попросил Венко.
— Ведь и раньше заходили, — присоединился к нему Здравко.
Георгий Ваклинов еще несколько шагов шел молча, пока на лице его не угас свет, и мысли не спустились на мокрую землю.
— Как бы не попасться, — заметил он.
— Да нет, мы тихо, — уловив его колебание, сказал Венко, и пошел впереди. За ним, немного наклонившись вперед, словно он тянул своих товарищей, Георгий Ваклинов. Через час уже отдыхали у теплого очага. Всем было очень приятно, и они были благодарны Венко и его деду, который с их приходом заметно оживился. Под ногами у них образовались небольшие лужицы, но огонь скоро их высушил. Дед Венко подбросил в очаг охапку кукурузных стеблей, и кухня ярко осветилась. Георгий обернулся к окну, глядя в темноту ночи, и сказал:
— Надо бы завесить окно.
— Да никто не увидит, — воспротивился старик.
— Завесь! — повторил Георгий, нахмурясь, и взглянул на огонь. Потом с досадой посмотрел на старика, который медленно стал занавешивать окно половичком. Мрачная ночь осталась за ним.
— Дед…
— Васил, — добавил тот.
— Дед Васил, знаешь ведь, прикрытое молоко кошка не съест.
— Ты, верно, из села, коли знаешь нашенские пословицы.
— В селе родился, в городе вырос, а сейчас вот с ружьем повенчался.
— Не женат?
Георгий покачал головой.
— Сейчас принесу одеяла. Ложитесь, отдохните.
— Да не надо, мы и так, — посмотрев на своих товарищей, сказал Георгий Ваклинов.
«Обидел человека», — недовольно подумал Герган.
Партизаны легли у огня и быстро уснули. Ночью Ваклинов слышал, как дед Васил вставал, как кто-то топал по лестнице. «Не спится кому-то», — подумалось ему, и снова тревога закралась в его сердце.