Монгайт: Мы все узнали, страшно удивились, начали звонить родственникам. А вы кому-нибудь позвонили? Жене: «Ты знаешь, кто будет?»
Песков: Если честно, нет. Я даже никому не звонил. Я был ошарашен вместе со всеми. Поскольку мы были вместе с коллегами из Кремля, то стали сразу какие-то процедурные вопросы обговаривать: о кампании, что, как.
Геворкян: Вам же комментировать потом надо было. Вы даже с ним не обсудили это?
Песков: Что комментировать?
Геворкян: Ну как, потом вам же задают вопросы.
Макеева: Ведь это и степень доверия. Вам же доверяют, я так полагаю? Или наоборот, настолько не доверяют, чтобы никому, никому не сказать?
Песков: Понимаете, есть установка по умолчанию: сморозил глупость, ошибся и сказал не то — на выход. Иногда лучше молчать.
Таратута: Дмитрий Сергеевич, хорошо, вы узнали и услышали эти слова со всеми. Сейчас вам кажется, что президент и премьер договорились о том, что эти слова прозвучат?
Песков: Понимаете, я же не политолог.
Малыхина: При этом вы сказали, что не ожидали так рано.
Песков: Да. Мне казалось, что это должно произойти все-таки ближе к выборам.
Малыхина: Почему?
Песков: Я имею в виду, наверное, раскрытие президентской интриги. А что касается того, когда они договорились, — я не склонен здесь как-то пытаться что-то копать и анализировать, потому что, собственно, Путин, когда выступал, уже сказал: «Мы достаточно давно, года три-четыре назад, договорились».
Геворкян: За все эти годы разговор двух людей не вышел наружу?
Песков: Да.
Геворкян: Вы знаете, я вспоминаю фильм — вы наверняка его видели, называется «Западное крыло». Там одна из героинь — пресс-секретарь президента, и в том случае, когда журналисты задают ей вопрос и она не знает на него ответ, — это катастрофа. У нас нет этой проблемы. Но вы бы там стояли и отвечали на вопросы каждый день, а иногда два раза в день. И поэтому нам так сложно поверить, что даже вы, кому потом предстоит выйти к прессе и все-таки ответить на вопросы наших коллег…
Песков: Понимаете, это тот случай, который не нуждается в особом комментировании. Для нас это очевидно — заниматься мозговым штурмом, чтобы это ни значило.
Геворкян: Ну как? Дима, мы с вами встретились в одном кафе. Помните, вы сидели со своими ребятами из института, а мы с Аней Качкаевой. Вы же ходите в обычные рестораны, кафе, как и мы все. Я провела здесь неделю, и вам хочу сказать, что за всеми столами вокруг…
Песков: Идет обсуждение.
Геворкян: «Он возвращается», «Зачем он возвращается?» Атмосфера его возвращения абсолютно не та, которая была в 2000-м, абсолютно не та, которая была в 2004-м. Есть фактор усталости: 12 лет, как он на публике, — много. Вы это чувствуете, вы об этом думаете? Или вы сидите за своей белой и красной стеной и просто не понимаете, что витает в воздухе?
Песков: Нет белой стены. Там абсолютно прозрачная чугунная ограда.
Геворкян: Есть здание, есть должность, есть кресло.
Макеева: Чугунная — ключевое слово.
Песков: Действительно, в Москве можно достаточно часто сейчас услышать слова: «Зачем он возвращается?» Действительно, многие говорят о брежневизации Путина — при этом говорят люди, которые вообще ничего не знают про Брежнева.
Монгайт: А в чем принципиальное отличие, в возрасте?
Песков: Знаете, Брежнев — это не знак минус для истории нашей страны, это огромный плюс. Он заложил фундамент экономики, сельского хозяйства и так далее.
Геворкян: Дима, а экономика, которая «поехала»?
Песков: Поэтому мы запомнили застой. Он не ушел вовремя.
Геворкян: Возвращаясь к московскому социуму….
Песков: Московский социум действительно склонен к таким суждениям. Эти настроения кардинально отличаются от настроений немосковского социума. Мы очень много ездим по России, и там совсем другие проблемы, нежели у тех, кто живет в пределах Садового кольца и может себе позволить тратить в день 2–3 часа, чтобы писать в блогах.
Геворкян: В блогах-то пишут 40 миллионов, на секундочку. А они со всей страны.
Песков: Это те люди, которые на самом деле живут гораздо более прикладными проблемами. Это мелкие бизнесмены, которые пытаются встать на ноги, но их душат местные власти. Это региональные, районные служащие, которым не хватает зарплаты, которые интересуются, когда ее проиндексируют. Это мамы, которые не могут детей отдать в детские садики. Те самые проблемы, которыми во время своего премьерства Путин занимался как в автоматическом, так и в ручном режиме в силу той международной экономической конъюнктуры, с которой ему пришлось столкнуться.