Монгайт: Нам уже достаточно.
Песков: Все это будет. Но для этого надо работать, это нельзя получить за пять лет.
Малыхина: А есть что-то, что вам не нравится, но поменять вы не можете? Вот с вашей позиции — ну не нравится, и все тут. Вы тоже за 1200 рублей макароны кушаете.
Таратута: Можете ли вы смотреть телевизор, например?
ПЕСКОВ: ДА, КОНЕЧНО. НОРМАЛЬНО. У НАС, КСТАТИ, ОЧЕНЬ ХОРОШЕЕ ТЕЛЕВИДЕНИЕ.
ГЕВОРКЯН: ДА, Я ЭТО СЛЫШАЛА УЖЕ ОТ МЕДВЕДЕВА. ЦВЕТНОЕ.
Песков: У нас действительно очень хорошее телевидение, во многом более прогрессивное, чем в европейских странах.
Монгайт: Нам было бы грешно спорить, с другой стороны, правда? У нас отличное телевидение.
Песков: Это да. Спасибо вам и на этом. Продолжим.
Макеева: Дмитрий Сергеевич, вы с Владимиром Путиным уже больше десяти лет. Вы, надо полагать, хорошо его знаете?
Песков: Пресс-секретарем я являюсь больше трех лет.
Макеева: Значит, вы с ним можете работать и срабатываетесь. Хочу спросить: в том случае, если действительно он решится и будет президентом — каким президентом он будет? Может быть, за последние четыре года премьер смягчился, как-то изменился? Например, я при позднем Путине-президенте потеряла работу. Меня интересует, продолжится ли процесс огосударствления СМИ? Он будет жестким? Или все поменялось, и страна поменялась, и, может быть, Путин как-то иначе теперь будет подходить к вопросу?
Песков: Он такой же.
Геворкян: Он не меняется вообще?
Песков: Он, естественно, развивается как человек, развивается как политик, как государственный деятель. В чем-то он становится более терпимым, в чем-то более нетерпимым.
Геворкян: В чем?
Песков: Наверное, работая в правительстве — а там своя специфика, то есть ты занимаешься реальным сектором, — конечно, он стал гораздо более нетерпим к проявлениям недисциплинированности.
Малыхина: Как не спросить про опоздания?..
Песков: Я не буду отвечать, я не знаю, что говорить.
Таратута: А мы все-таки просим. Мы не спрашиваем, почему Владимир Владимирович…
ПЕСКОВ: МЫ ИСХОДИМ ИЗ ТОГО, ЧТО ОН НЕ ОПАЗДЫВАЕТ, А ЗАДЕРЖИВАЕТСЯ. ЧАСТО ТАК И БЫВАЕТ.
Таратута: А вам бывает неловко или дискомфортно объяснять людям, которые его ожидают, что он задерживается, а не опаздывает?
Песков: Мы всегда делаем все возможное, чтобы объяснить. Чаще всего у нас получается.
Геворкян: Конечно, куда они денутся, ждут и ждут. Но это ужасно.
Монгайт: Скажите, пожалуйста, за эти годы он изменился внешне? Говорят, что он действительно в прекрасной физической форме. Например, Берлускони за годы своего руководства Италией несколько раз делал круговые подтяжки лица, чтобы нравиться стране. А как занимается своей внешностью Владимир Владимирович?
Песков: Я не знаю, честно говоря, как он занимается внешностью. Поскольку я вижу его практически каждый день на работе, то я не могу оценить, как развивается его внешность.
Макеева: Вы никаких перемен не замечаете?
Песков: Я, честно говоря, совершенно не разбираюсь в подтяжках и во всем остальном. Поэтому я, опять же, не смогу продолжить дискуссию на эту тему.
Таратута: Хорошо, а можно тогда не о форме, а о содержании? Вот совсем недавно из правительства ушел Кудрин. Вам просто по-человечески понятно, что произошло и почему премьер — так выглядит со стороны — упустил одного из самых преданных, лояльных, и, в общем, ценных людей в правительстве?
Песков: Потому что он, скажем так, допустил высказывание без необходимых уточнений и пояснений, несовместимое с постом, который занимал Кудрин в кабинете, который назначается указами президента.
Таратута: Премьер воспринял слова Кудрина как личное оскорбление, а не оскорбление президента Медведева?
ПЕСКОВ: СЛОВА О НЕСОГЛАСИИ С ПУТИНЫМ ИЛИ С МЕДВЕДЕВЫМ НИКОИМ ОБРАЗОМ НЕ МОГУТ И НЕ ДОЛЖНЫ ТРАКТОВАТЬСЯ КАК ЛИЧНОЕ ОСКОРБЛЕНИЕ.
КАЖДЫЙ РАЗ У МЕНЯ ВОЗНИКАЛО ЖЕЛАНИЕ ВОЙТИ, ОТКРЫТЬ НАСТЕЖЬ ДВЕРЬ И СКАЗАТЬ: «ЛЮДИ, ВЫ СУМАСШЕДШИЕ — ЭТО АССОЦИИРОВАТЬ С ПУТИНЫМ?!»
Таратута: Как они должны трактоваться?
Песков: Как неготовность или нежелание работать с тем или иным начальником. Но это не является личным оскорблением. И мне кажется, ошибочно это так воспринимать.