Геворкян: Что-то вы не любите социальные сети, я смотрю?
Песков: Почему? Нет.
Монгайт: Извините, а у вас есть аккаунт в Facebook?
Песков: Нет.
Таратута: Дмитрий Сергеевич, я правильно понимаю, что совершенно не важно, возле кого объединяться, — можно поменять человека, главное, чтобы объединение было?
Песков: В данном случае Фронт объединяется вокруг Путина, это его инициатива. И он доказал уже свою эффективность.
Таратута: Чем?
Геворкян: Посмотрите, как съезд прошел славно.
Песков: Вы посмотрите, сколько людей у нас приобщилось к инструментарию власти.
Монгайт: А что такое инструментарий власти? Я ничего не понимаю, извините.
Песков: Я вам объясню. Вы живете в маленьком уездном городе. И у вас нет детского сада, не асфальтируют дорогу. И вы ходите, жалуетесь, кричите, я не знаю, еще что-то делаете, и у вас ничего не получается. И вы понимаете, что тогда вам надо стать тем, кто принимает решения, и вам нужно попасть в Законодательное собрание. И тогда вы через Фронт, используя «Единую Россию», участвуете в выборах.
Монгайт: Вот для чего.
Песков: Конечно. Попадаете в Законодательное собрание, и там уже, надувая щеки, будучи большим начальником, вы говорите: «Ну-ка дайте мне этот детский сад».
Геворкян: Это кошмар — то, что вы говорите. Значит, ничего не работает. Какая такая вертикаль, если человеку нужно попасть в Законодательное собрание, чтобы организовать детский сад и заасфальтировать свою дорогу? Да что же тогда у вас происходит в государстве-то?
Песков: Многое работает, многое еще не работает.
Геворкян: Очень многое не работает, получается, судя по размеру Фронта.
Макеева: Вы так много упоминали в ходе программы социальные сети и ваше дипломатическое прошлое. Как вы относитесь к арабским революциям? Я думаю, что с учетом, опять же, вашего прошлого, вы можете считаться специалистом по арабскому региону. Якеменко считает, что России грозит повторение арабского опыта.
Малыхина: И в особенности нельзя недооценивать как раз различные социальные сети, в которых…
Макеева: Естественно. С помощью социальных сетей все и проходило. А вы как считаете, нам грозит такое? Как с этим бороться? Считает ли премьер нужным с этим бороться?
ПЕСКОВ: Я, НА САМОМ ДЕЛЕ, ВРЯД ЛИ УПОЛНОМОЧЕН ГОВОРИТЬ НА ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЕ ТЕМЫ.
ГЕВОРКЯН: ДИПЛОМАТ.
Малыхина: Тогда, если можно, про социальные сети, которые влияют…
Песков: Но с Якеменко я не согласен. Я считаю, что никакие арабские революции нам не угрожают.
Макеева: Можно расслабиться, у нас спокойная обстановка?
Песков: Не угрожает. Ну нет у нас питательной среды, нет протестности, тенденции движения вниз, у нас нет деградации. У нас идет поступательное развитие.
Геворкян: Вы знаете, по этому поводу существуют разные точки зрения.
Песков: Понимаете, мы говорили об обществах, которые находились все-таки в глубокой деградации десятилетиями.
Геворкян: Многие аналитики считают, что и Россия находится на этой стадии, что она деградирует.
Песков: Это их право, мы с уважением относимся к их мнению, но, оперируя цифрами в руках, легко доказать обратное: что все-таки мы поступательно развиваемся. Поэтому у нас нет питательной среды.
Геворкян: Поживем — увидим. Никого не радуют страшные события, но поживем — увидим.
Малыхина: Скажите, а согласовывали ли вы свой приход на телеканал «Дождь» с вашим руководителем?
Песков: Нет.
Таратута: Он не в курсе, что вы здесь?
Песков: Нет, я не успел его предупредить.
Малыхина: Вы не знаете, смотрит ли Владимир Владимирович сейчас наш эфир?
Песков: Нет, не смотрит. Знаю.
Малыхина: Дмитрий Сергеевич, спасибо вам большое.
Песков: Спасибо вам.
2012
Павел Адельгейм «Это обыкновенная война. гражданское общество и рпц»
/// Павел Лобков
Меня поразила какая-то удивительная гармония природы, человека, настроения. Плодоносный сентябрь со свисающими до земли яблоками, кладбищенский храм, куда изгнали Павла Адельгейма — но какое-то не страшное, а пасторальное кладбище. Выходя к алтарю, он преображается из сельского философа во властителя духа и читает пастве Бродского и Мандельштама. Мирный простой дом с невзыскательной едой, разбитая черная «Волга», незлобивая овчарка — идеальные декорации для портрета гонимого церковными иерархами интеллектуала-священника. Знал бы я тогда, что через год эти декорации будут обрызганы кровью отца Павла, и, по иронии судьбы, именно тогда его имя прогремит на всю страну.