Юрий Аркадьевич посмотрел на часы, а студенты застыли в ожидании, когда он назовет точное время этого неприятного события.
— Я не болван! — вдруг возмутился сообразивший, в чем дело, студент.
— Но согласитесь, молодой человек, — Кривицкий уже взял портфель и направился к выходу, — вы и не мамонт.
Профессор покинул аудиторию, а студент, порывшись в сумке, достал банку пива и с явным выражением счастья на лице выпил ее не отрываясь. Затем он посмотрел на свои часы и пробормотал еле слышно:
— Во-первых, не в феврале 2031 года, а десятого августа 2088 года, в девять часов утра по московскому времени.
Хорузлитно-лунитное государство спасателей из облачности Рааай не стало задерживать такого профессионала, как Поль Нгутанба, без работы и отправило его в мир статиков, в хмельную и любознательную среду российского студенчества. Но это уже другая история.
Играй, музыка, играй. Счастье — оно ведь зарождается вопреки всему, оно кратковременно, как теплый летний дождь, как красивая и грустная мелодия.
Самвел Тер-Огонесян был в классическом светло-сером костюме, дополненном крапчатым галстуком в тон и белой рубашке. Он, конечно, понимал, что Таганрог не Морской Чулек, что в русском городе армянин не может рассчитывать на массовую радость окружающих по поводу своей свадьбы, но Самвел Тер-Огонесян был коренным таганрожцем и с высоты своего маленького, но самоуверенного и солидного роста видел, что свадьба его удавалась и вполне претендовала на самую богатую и самую размашистую свадьбу города. Эхма! Самвел даже сплясал русскую вприсядку, дожидаясь, пока привезут невесту и они проследуют в загс. Глорию Ренатовну Выщух привезли в длинном красном вагоне-лимузине. Неизвестно где, но родственники Самвела из Морского Чулека и Ростова-на-Дону достали этот новенький и совершенно неуместный для старинных улиц города лимузин и подарили его молодоженам. Ох уж эта армянская душа! Она требует размаха в подарках и величественной необъятности в формах женщины. Глория Ренатовна полностью соответствовала канонам женщины, которую армянин должен ввести в свой дом хозяйкой. Платье Глории Ренатовны было из французской тафты нежиейшего цвета чайной розы, на тонких бретельках, струящееся до земли и изредка открывающее узкие туфли вишневого цвета. На плечах — накидка драгоценного мехового качества, а на шее мелким переливающимся дождем струилось колье японского серого жемчуга.
— Совсем еще девочка, — запричитали местные старушки из тех, что жить не могут без регулярного созерцания массовых и радостных свадебных зрелищ. — За басурмана выходит на свою погибель, пропадет на чужбине.
— Да вы сдурели, старые перечницы, — осадила причитающих такая же перечница, — какая чужбина. Это же сын Оганесяна, вы что, девки. Они тут спокон века живут, да и ты, Танька, сама же сохла по Оганесу, а теперь сына его басурманом называешь…
Играй, музыка. Счастье и радость — это всего лишь щелчок мгновения. Звучите, Медные трубы. Литавры бейте, скрипки смейтесь и плачьте. Духовой оркестр, басы, баритоны, валторны, трубы, тромбоны — вальс! Играй, музыка, играй. Ты, как и счастье, недолговечна.
— Что за черт? — застопорил Степа Басенок оперативный «жигуленок». — Свадьба, что ли?
Он и Игорь Баркалов ехали к дому Игоря. Степа только что встретил его на вокзале. Новоявленный капитан был рад возвращению в город.
— Фу ты черт, — хлопнул себя ладонью по лбу Степа. — Сегодня же Самвел и Глория Ренатовна в загсе расписываются.
— Смотри, смотри, — Игорь показал пальцем, — кого это там Савоев тащит?
Степа и Игорь выскочили из «жигуленка» и поспешили к Славе Савоеву, тащившему за низ кителя рвущегося к свадебной процессии майора из военкомата.
— Да не рвись ты, Семенович, — шипел Слава Савоев, крепко держа майора. — Не пори горячку, давай все обсудим вначале.
— Я обязан сообщить об этом сразу же, — вырывался майор. — У меня приказ.
— В чем дело, Слава? — Игорь и Степа на всякий случай жестко взяли майора за локти. — Что произошло?
О, Игорь вернулся! — коротко обрадовался Слава и, тотчас же помрачнев, махнул рукой: — Да не держите вы его. Покажи им, Семеныч, — попросил он майора, и тот протянул Славе и Игорю похоронку на сына Глории Ренатовны.
— Вот послали меня сообщить и выразить соболезнование, неизвестно на кого злясь, сообщил майор.
— Давай завтра, а, Семеныч? — просительно проговорил Слава. — Я с тобой вместе пойду.
— Вот ведь гадство. — Майор устало махнул рукой, развернулся и направился в сторону автобусной остановки, отказавшись от предложения Степы довезти его к военкомату.
Играй, музыка, играй. Счастье и радость мотыльково-мгновенны. Сильнее, литавры, ну же, басы и баритоны! Играй вальс, раз-два-три, раз-два-три, духовой оркестр. Сегодня, сейчас играй! Завтра, только завтра наступит очередь маршей Шопена.
ЭПИЛОГ
Дул сильный, ровный, без порывов ветер. Ковыль приазовской степи почтительно и привычно склонился перед ним. Небо было звездным и полнолунным. Одинокий, добротный и большой дом из кирпича стоял почти у самого края степи, там, где она плавно вливается в седое загадочное Азовское море. Дом был окружен высоким каменным забором с деревянными, на две створки, воротами и калиткой в них. Полная луна над степью была огромной и почему-то мелодичной — она звучала.
Мужчина и женщина стояли на берегу, на почти незаметной глазу границе, где кончается степь и начинается море.
— Ну что, — улыбнулся мужчина, — он шевелится?
Мужчина, похожий на Пьера Ришара, положил руку на уже наполнившийся новым повторением жизни живот женщины.
— Да, — тихо ответила женщина, прижавшись щекой к плечу мужчины, — он уже требует свободы и даже иногда пытается петь.
— Мы назовем его Сергеем, — сказал мужчина и стал смотреть на луну.
— Или Анной, — тихо, даже как-то потаенно, проговорила женщина и чему-то своему, сокровенному, едва заметно улыбнулась.
Именно в эту ночь мужчине и женщине посчастливилось наблюдать редчайший, вызывающий яростные споры в среде ученых природный феномен, длящийся доли минуты, — вспышки на луне. Вдруг в центре луны расцвели, словно бы ярко-зеленые бабочки распахнули сложенные крылья, точки, быстро увеличиваясь, и вдруг, как будто вспорхнув, оторвались от поверхности луны и изумрудным дождем осыпались на землю.
— Красиво, — вздрогнувшим голосом произнес мужчина.
— Словно лунные бабочки полетели к цветам земли, — восхитилась женщина…
Но это уже другая история.
P.S. Мировая клон-эпопея
Начало 50-х гг. В Америке получена первая в мире клонированная лягушка из ядра клетки лягушачьего зародыша.
1981 г. В Колумбийском университете получены три клонированных человеческих эмбриона. Впоследствии их развитие было приостановлено.
1987 г. В Университете имени Дж. Вашингтона разделили клетки человеческого зародыша и клонировали их до стадии 32 клеток. Однако зародыши были уничтожены.
1997 г. Появление овечки Долли.
Чикагский ученый Ричард Сид объявляет о намерении открыть клинику по клонированию людей.
1998 г. Разработана европейская конвенция о правах человека и биомедицине, запрещающая проведение опытов по клонированию людей.
В Японии «способом овечки Долли» клонировано два теленка-близнеца.
Доктор Сид ведет переговоры о создании лаборатории по клонированию человека в Японии, где нет запрета на эту деятельность.
1999 г. Американская частная биотехническая компания объявила, что ей удалось клонировать человеческий эмбрион, который до уничтожения прожил 12 дней.
2000 г. В Великобритании снимаются законодательные ограничения на клонирование человека с целью производства запасных органов…
В Японии вводятся законодательные ограничения на любые опыты по клонированию людей.
Декабрь 2000 г. В Китае создана овца с генами человека.
XXI век — МИРОМ ПРАВЯТ ЭЛОХИМЫ!!!