Именно поэтому, например, включение в свой состав казанских и астраханских татар еще не сделало Россию империей. Да, волжские татары были самобытным народом со своими традициями государственности, но они были слишком похожи на великороссов — такой же крестьянский народ, неотличимые от русских деревни с избами, лугами и пашнями, те же бани, те же лапти, те же заботы и те же радости.
А присоединенные в процессе завоевания Сибири «инородцы» — очень сильно отличающиеся, чужие в полном смысле этого слова, — не были народами. Это были мелкие племена, несопоставимые с русскими ни по численности, ни по уровню развития.
Получается, что Россия, формально объявленная империей 22 октября 1721 года, когда, по прошению сенаторов, Петр I принял титул Императора Всероссийского, на деле никакой империей еще не была.
Да, к XVIII веку Россия подошла огромной державой, одной из крупнейших на планете. Но не стоит забывать, что до сей поры, несмотря на гигантские темпы расширения территории, население этой державы осваивало либо незаселенные, либо слабозаселенные пространства. Это было, по большому счету, просто растеканием. Когда зажатое с одной стороны Литвой, с другой — татарами Московское княжество прорвало восточную стенку, люди оттуда просто выскочили на оперативный простор. Да, они совершили беспрецедентный бросок «встречь Солнцу», прошили континент насквозь, от Урала до берегов Тихого океана, за смешной для истории срок длиной в одну человеческую жизнь. Но шли по практически пустой территории, где не было не только государств, но даже сильных племенных союзов.
Московиты брали ничейное, присоединенные Сибирь и Дальний Восток, были, по европейским меркам, незаселёнными пустынями. Поэтому и вопрос — что делать с новыми поданными на новых землях — перед русскими властями практически не вставал. Новоприбывших поданных было так мало, что никаких особых проблем туземцы не доставляли. Схема взаимоотношений была отработана задолго до нас: вы платите ясак, и мы к вам не лезем, живите как хотите. Охотьтесь, рыбачьте, пасите своих оленей, а поднимать хозяйство на новых землях мы будем без вашей помощи, исключительно собственными силами, заселяя пустоши избыточным русским населением. Благо, это оказалось нетрудно — вокруг были все те же привычные леса и реки, да и климат не огорошил неожиданностями. Земледелие в сибирских землях мало чем отличалось от хозяйствования на Русском Севере, тамошние выходцы, собственно, Сибирь большей частью и осваивали. В общем, прижились русские там без особого труда.
Так, растекаясь, потихоньку заняли все пригодные и не сулящие неожиданностей земли. В советское время постоянно говорили о мирном характере присоединения Сибири — мол, все местные народы переходили под нашу руку исключительно добровольно и с песнями, а сами мы были образцом гуманизма — ни капли крови, ни слезинки ребенка. Сегодня, конечно, концепция нашей исключительной травоядности уже скорректирована. Всякое случалось, бывали и жестокие битвы, и (как в случае с чукчами, народом исключительно воинственным и свободолюбивым) масштабные карательные экспедиции.[7] Тем не менее, несмотря на все разоблачения, концепция в основе своей осталась прежней — присоединение Сибири было преимущественно ненасильственным.
А знаете, почему она осталась прежней? Потому что это правда.
Дело не в каком-то нашем миролюбии жителей Московского царства. Они, как я уже говорил, шли преимущественно по пустым землям. И, если сталкивались с сильным противником, (обычно это происходило тогда, когда землепроходцы поворачивали к югу и натыкались на давно обосновавшиеся в лесостепи крупные кочевые племена скотоводов), то чаще всего не принимали боя, а обходили и шли дальше своей дорогой. Потому как, во-первых, людей традиционно не хватало — ватаги первопроходцев были малочисленны до смешного. А кочевники — прирожденные воины по природе своей — были слишком серьезным противником. Ну, а главное — какой смысл лезть на рожон, если земли свободной вокруг столько, сколько стиснутому малоземельем европейцу и во сне не привидится? Зачем копья ломать, если и тебе, и противнику, и правнукам вашим — всем будет с избытком, отрезай себе хоть сто десятин? Всерьез влезли в драку только однажды — зацепившись с маньчжурами из-за Албазина, и то, только потому, что ни одно уважающее себя государство не ушло бы без боя с такой великой реки, как Амур.[8]
В общем, когда свободная земля кончилась, сменившись океаном, и русские завершили свой Великий бросок на Восток, выяснилось, что страна получилась какая-то странная. Великое княжество Московское, из которого все эти ватаги отправились на завоевание Сибири, было нормальным государством — среднеевропейского размера, равносторонним и равнобедренным, нормально вытянутым и по вертикали, и по горизонтали. А теперь… Теперь у наших предков была невероятно длинная страна. Умопомрачительно длинная. Да, они прошили континент насквозь, но именно что прошили его, простегав пол-континента тонкой и редкой ниткой не городов даже, а острогов, крепостей, вытянутых в линию. Россия стала очень узкой страной.
7
Возглавлявший карательный отряд драгунский капитан Дмитрий Павлуцкий в итоге стал одним из главных злодеев в чукотском фольклоре, составив компанию всяким келе и прочим сказочным демонам.
8
Об этих событиях я рассказал в своей повести «Герои былых времен». http://grgame.ru/knigi/