В чем заключались «обстоятельства, не зависящие от него», нетрудно догадаться, но об этом дальше. Пока же скажем, что, как только Введенский получил письмо патриарха к Агафангелу, тут же, 16 марта, представители «прогрессивного духовенства» сообщат М. И. Калинину о создании Высшего Церковного Управления «ввиду устранения патриархом Тихоном себя от власти»![59]
Если мы вспомним интригу, разыгранную Введенским для получения благословения митрополита вести переговоры в Смольном, по одному только почерку без труда установим авторство и нынешнего подлога. Однако поразительная четкость исполнения выдает и другого соавтора — самого Е. А. Тучкова.
Письмо Калинину и предшествующий ему визит к патриарху произошли 16 мая, а уже 17 мая в «Петроградской правде» появляется статья Г. Устинова «Счел за благо».
«Патриарх Тихон отрекся от патриаршества. Во главе Церкви теперь становится прогрессивная часть духовенства. Отречение патриарха Тихона — естественный и неизбежный результат, знаменующий полный и окончательный провал церковной контрреволюции.
… Если провести некоторую историческую аналогию с отречением в вагоне близ станции Дно, то не трудно догадаться, что разговор между патриархом Тихоном и делегацией священника Введенского был близок к тому самому разговору, который происходил в конце февраля 17-го года между царем и Гучковым».
Тот, кто знает, как делаются газеты, понимает, что даже при самом благожелательном отношении к Введенскому, статья о его подвигах 16 мая никак не могла появиться в газете, которая утром 17 мая пришла к подписчикам. Тем более что речь в статье идет — «Во главе Церкви теперь становится прогрессивная часть духовенства» — не о письме патриарха Агафангелу, а о резолюции, которая будет дана патриархом только 18 мая, то есть на следующий день после появления статьи. Но ГПУ умело устраивать и не такие чудеса, так что не будем удивляться.
«Мы второй раз были у патриарха Тихона, и патриарх Тихон написал письмо к митрополиту Агафангелу… — рассказывал сам А. И. Введенский. — К митрополиту Агафангелу поехал один из священников (В. Д. Красницкий. — Н. К.) и еще один из мирян — целая депутация (сотрудников ГПУ. — Н. К.) — с патриаршим письмом. В это самое время в Москве продолжался полный застой в делах. Патриарх арестован уже давно, в Патриаршее подворье никого не пускают. Высшее Управление не функционирует… И так как митрополит Агафангел все еще не приезжал, мы выхлопотали себе третье свидание у патриарха… Мы подали патриарху подробную бумагу, в которой изложили ему все трудности положения. Просили поэтому благословить нас вместе с некоторыми епископами начать работу по управлению Церковью до приезда митрополита Агафангела»[60].
Если не обращать внимание на некоторое лукавство пояснений, Введенский в целом верно излагает канву событий. Снарядив В. Д. Крас-ницкого в Ярославль, Евгений Александрович Тучков бросает ударную группу обновленцев на третий штурм патриаршей резиденции.
Миновав расступившуюся охрану, Введенский, Белков и Калиновский вошли в покои патриарха. Введенский вручил патриарху письмо:
Его Святейшеству, Святейшему патриарху Тихону!
Ввиду устранения Вашего Святейшества от управления Церковью вплоть до созыва Собора с передачей власти одному из старейших иерархов, фактически сейчас Церковь осталась без всякого управления. Это чрезвычайно губительно отражается на течении наличной церковной жизни, московской в частности, порождая этим чрезмерное смущение умов. Мы, нижеподписавшиеся, испросили разрешения государственной власти на открытие и функционирование канцелярии Вашего Святейшества. Настоящим мы сыновне испрашиваем благословения Вашего Святейшества на это, дабы не продолжалась пагубная остановка дел по управлению Церковью. По приезде Вашего заместителя он тотчас вступит в исполнение своих обязанностей. К работе канцелярии мы привлекаем временно, до окончательного сформирования Управления под главенством Вашего заместителя, находящихся на свободе в Москве святителей.
Вашего Святейшества недостойные слуги:
протоиерей Ал. Введенский,
священник Евг. Белков,
священник С. Калиновский[61].
Должно быть, немало часов трудились в ГПУ над этим письмом. Составлено оно чрезвычайно хитро. Уже в первых строках мягко и неназойливо констатируется факт устранения патриарха от управления Церковью. Напоминаем, что сам патриарх Тихон и в письме к М. И. Калинину, и в послании к митрополиту Агафангелу обошел этот вопрос. Он писал: «Ввиду крайней затруднительности в церковном управлении… почитаю полезным… поставить временно…» Теперь точки над i были расставлены. Патриарх должен был признать факт своего устранения от управления Церковью…
Письмо не оставляло патриарху никакой возможности для отказа. Против чего протестовать? Против разрешения властей открыть патриаршую канцелярию? Но об этом безуспешно хлопотал и сам патриарх… Конечно, можно было настаивать, чтобы созданием канцелярии занимался непосредственно назначенный патриархом заместитель — митрополит Агафангел… Но и это возражение было блокировано. «Сыновне» испрашивалось благословение, «дабы не продолжалась пагубная остановка дел по управлению Церковью», и давалось заверение, что «по приезде Вашего заместителя он тотчас вступит в исполнение своих обязанностей…»
И конечно же, патриарх и предположить не мог, что митрополит Агафангел уже несколько дней находится под арестом и лишен возможности исполнить приказ. Добавим к этому, что едва ли патриарх Тихон и сам читал в эти дни опубликованное 14 мая в «Известиях ВЦИК» воззвание обновленцев… Наверняка ГПУ позаботилось, чтобы к патриарху не попадали свежие газеты.
«Наконец патриарх согласился с необходимостью немедленно, сейчас же, сконструировать Высшее Церковное Управление, о чем и сделал соответствующую резолюцию на нашей бумаге…» — торжествующе сообщал своим слушателям во Дворце им. Урицкого Введенский 4 июня.
В этом утверждении опять-таки содержится изрядная доля лукавства. Резолюция патриарха гласила: «Поручается поименованным ниже лицам принять и передать Высокопреосвященному митрополиту Агафангелу по приезде в Москву синодские дела при участии секретаря Нумерова, а по Московской епархии — Преосвященному Иннокентию, епископу Клинскому, а до его прибытия — Преосвященному Леониду, епископу Верпенскому, при участии столоначальника Невского. Патриарх Тихон».
При всем желании очень трудно распространить разрешение патриарха «принять и передать дела» на создание Высшего Церковного Управления. Но это — когда речь идет о порядочных людях. Для Введенского и других работников ГПУ таких затруднений не существовало.
На следующий день после встречи с обновленцами патриарх был заключен в Донском монастыре. Вместо прогулок раз в день ему разрешалось выходить в полдень на балкон. Придумано это было не без умысла. С одной стороны, сохранялась абсолютная изоляция, а с другой — верующие могли видеть, что патриарх жив и здоров и находится не в тюрьме, а в монастыре…
Но еще накануне сами обновленцы, едва только было получено «благословение» патриарха, принялись делить портфели в Высшем Церковном Управлении. С «благословения» ГПУ заместителями председателя ВЦУ стали А. И. Введенский и В. Д. Красницкий, С. В. Калиновский и Е. Х. Белков. Должность председателя ВЦУ оставалась пока вакантной.
Вообще-то еще 18 мая А. И. Введенский (от петроградской группы) и С. В. Калиновский (от московской) приветствовали епископа Леонида как главу нового церковного управления. Но это с одной стороны… С другой стороны, поприветствовав епископа Леонида, Введенский, Калиновский и Белков обратились с предложением возглавить ВЦУ к епископу Антонину Грановскому. Епископ Антонин теперь уже не колебался.