Другое дело, что, и понимая все, и не помышлял тогда о карьере народного заступника, освободителя России. Даже и в мыслях не прикидывал на себя эти красивые, но невероятно тяжелые одежки.
Более того… С годами армейской службы то раздвоение сознания, когда приходится служить тому, что ненавистно тебе, становилось для Власова привычным, и он словно бы и забыл, что можно жить как-то иначе.
Священник РОА, отец Александр Киселев, приводит в своей книге довольно интересный эпизод:
«Как-то будучи наедине с женой, Власов критиковал новый правительственный декрет, которому была посвящена свежая газета. Вошел близкий сотоварищ-офицер. Власов с полуслова перешел на восторженно-восхваляющий тон по поводу того декрета, который он только что критиковал. По уходе офицера жена Власова с горечью сказала:
— Андрей, разве так можно жить?!»
Вопрос очень наивный. Анне Михайловне Власовой можно только посочувствовать. Хотя и сделалась она женой красного командира, но деревенская простота и непосредственность то и дело прорывались в ее словах и поступках, и жить с Андреем Андреевичем ей было нелегко. Как, впрочем, и самому Власову. Он не чувствовал себя счастливым в семейной жизни. Жена, как ему казалось, не понимала его. Не понимала, что он уже и не может жить иначе. Объяснить это он тоже не мог: рискованно было затевать такой разговор.
И Андрей Андреевич молчал, все сильнее отдаляясь от жены.
Забегая вперед, скажем, что только война помогла решить Власову семейную проблему. Отправив 22 июня 1941 года в Горьковскую область к родителям жену, Власов уже никогда больше не вспоминал ее.
Но это произойдет через десять лет, а пока расставаться с Анной Михайловной будущий генерал не спешил. Тем более что в тридцатом году решил вступить в партию.
С точки зрения карьеры решение, безусловно, правильное. Сложнее было совладать с собственными чувствами, со своей совестью, но тут — Власов уже завершал тогда армейскую «школу» — тоже все было в полном порядке. Излишней откровенностью Андрей Андреевич никогда не страдал, да и полковая выучка тоже не прошла напрасно. Судя по рассказу отца Александра Киселева, уже тогда Власов виртуозно умел скрывать и свои мысли, и свои чувства.
Как и должно ожидать, с момента вступления в партию в карьере Власова наступает перелом.
В ноябре 1930 года его переводят из Ленинградского стрелкового полка в Ленинградский военный округ. Если мы вспомним, что под Ленинградом, при неудачной попытке деблокады города, и закатилась звезда советского генерал-лейтенанта Власова, то здесь обнаружится явная фатальная связь. Постигнуть ее, разумеется, невозможно, но ощущение такое, будто кто-то большой и нездешний хохочет над человеком, вздумавшим перехитрить самого себя.
Впрочем, до развязки в этой недоброй шутке еще далеко, а пока в Ленинграде Власов начинает проходить «курсы» своего университета…
За семь ленинградских лет Власов успел послужить:
1. Преподавателем тактики в объединенной школе им. Ленина.
2. Помощником начальника учебного отдела.
3. Помощником начальника первого сектора второго отдела Ленинградского военного округа.
4. Помощником начальника отдела боевой подготовки ЛВО.
5. Начальником учебного отдела курсов военных переводчиков разведывательного отдела ЛВО.
Справедливости ради заметим, что в 1933 году, когда Власова перевели в штаб Ленинградского военного округа, он попытался продолжить и более традиционное образование — поступил на вечернее отделение академии РККА. Однако после первого же курса — карьера не оставляла времени для учебы — академию покинул.
Но если традиционные военные науки Власову и не удалось постигнуть, то технологию работы советских штабов, военную бюрократию он изучил в совершенстве.
Без преувеличения можно сказать, что именно здесь, в Ленинграде, выработалась в Андрее Андреевиче Власове та феноменальная убежденность советских военачальников, что позволяла им без колебания браться за любое дело. Показав, что он одинаково успешно командует батальоном, преподает тактику, направляет обучение военных переводчиков, не владея ни одним языком, Власов доказал свое право быть сталинским полководцем.
Семь лет — немалый срок. Но именно столько лет потребовалось Власову, чтобы переступить с должности начальника штаба полка на должность командира полка.
В июле 1937 года это знаменательное в зкизни Андрея Андреевича Власова событие наконец-то случилось. Он начал командовать 215-м стрелковым полком.
Но за плечами у него уже остался семи летний курс «военно-бюрократического института», и в должности командира полка Власов не засиделся. Буквально через несколько недель его назначили начальником второго отдела штаба Киевского Особого военного округа, а оттуда — ив командиры дивизии.
Успешному продвижению Власова к высоким должностям, безусловно, способствовали и чистки, проходившие в это время в армии.
Потом в «Открытом письме» А. А. Власов напишет:
С 1938 по 1939 год я находился в Китае в качестве военного советника Чан Кайши. Когда я вернулся в СССР, оказалось, что за это время высший командный состав Красной Армии был без всякого повода уничтожен по приказу Сталина… Террор распространился не только на армию, но и на весь народ. Не было семьи, которая так или иначе избежала этой участи. Армия была ослаблена, запуганный народ с ужасом смотрел в будущее, ожидая подготовляемой Сталиным войны…
Работой и постоянной заботой о порученной мне воинской части я старался заглушить чувство возмущения поступками Сталина и его клики.
Пафос этих обличений несколько расходится с приводимыми в том же «Открытом письме» сетованиями, дескать, «на командные посты в Красной Армии выдвигались подхалимы, люди, которым не были дороги интересы русского народа». Тут явная неувязка. Ведь если следовать логике, Власов должен был одобрять Сталина, поскольку тот уничтожал «подхалимов», «людей, которым не были дороги интересы русского народа».
Ну и, конечно, не все было благополучно тут и с датами. Чистки в армии начались задолго до командировки Власова в Китай. И если сам он под чистки не попал, то уклониться от участия в них никак не мог.
В общественной работе всегда принимал активное участие, — писал Власов в своей довоенной автобиографии. — Был избран членом военного трибунала округа…
Как сообщает биограф Власова А. Колесник, в 1937–1938 гг. Власов «был членом военного трибунала в Ленинградском и Киевском военных округах. Знакомясь с его деятельностью в этой роли, не удалось обнаружить ни одного оправдательного приговора, вынесенного по его инициативе».
Некоторые называют этот феномен человеческой психики «двойным дном». Однако для человека, который, подписывая приговоры военного трибунала, старается заглушить в себе «чувство возмущения поступками Сталина и его клики», термин не вполне подходит. Тут не о двойном дне надо говорить, а о некоем удивительном сплаве искренности и лицемерия, где один компонент не может быть отделен от другого логически-механическим путем. Да и иные методики анализа тоже не приводят к истине — слишком уж сложен сплав.
Конечно, будучи еще командиром роты и батальона, Власов видел, кто и как поднимается на более высокие посты. Сочувствовать этим людям Власов не мог, во-первых, в силу не слишком высоких моральных качеств выдвиженцев, а во-вторых, потому что они преграждали путь наверх таким командирам, как он. Поэтому-то он и не проявлял никогда инициативы, чтобы вынести оправдательный приговор. Но при этом Власов принадлежал к армейской элите, по которой наносился удар, и сам мог оказаться на скамье подсудимого. Но, с другой стороны, Власов — человек, закончивший семь курсов военно-бюрократического университета в штабе ЛВО, не мог не понимать, что так открывается путь и для его карьеры, и для карьеры тех, кому «дороги интересы русского народа».