Единственный след, ведущий к агентурной работе, — это письмо Путина Бёму, в котором он просит помощи в восстановлении телефонной связи с информатором из немецкой полиции, который «нас поддерживает». В письме нет подробностей, но сам факт прямого обращения Путина к Бёму свидетельствует о широте его полномочий. Позже Йемлих подтвердил, что Путин был основным связующим звеном со Штази и действовал от лица шефа резидентуры КГБ Владимира Широкова. Среди недавних находок есть еще один многозначительный документ — выданное Путину удостоверение от Штази. Оно открывало ему прямой доступ в здания министерства госбезопасности и облегчало работу по вербовке агентов, потому что в этом случае ему не нужно было упоминать про свою связь с КГБ.
Много лет спустя, когда Путин уже стал президентом, Маркус Вольф и бывшие путинские коллеги из КГБ упорно настаивали на том, что во время службы в Дрездене он был мелкой сошкой. Как заявил Вольф немецкому журналу, Путин был «малозначимым», и той бронзовой медалью, которую он получил, награждали даже уборщиц. Владимиру Усольцеву, с которым Путин в дрезденский период сидел в одном кабинете, каким-то образом удалось написать книгу о тех временах, где он подчеркивал рутинность их работы, но не раскрывал ее подробностей. И хотя Усольцев признал, что они работали с «нелегалами», как называли тогда глубоко законспирированных агентов, он заявил, что семьдесят процентов их деятельности занимало написание «бессмысленных отчетов». Согласно утверждениям Усольцева, за весь пятилетний срок в Дрездене Путин сумел завербовать только двух агентов и в какой-то момент прекратил попытки найти кого-то еще, так как понял, что это лишь потеря времени. Город казался им провинциальным болотцем, и «сам факт нашей службы в Дрездене говорил о том, что карьерных перспектив у нас нет», писал Усольцев. Путин и сам признавался, что потратил уйму времени на пиво и даже набрал двенадцать кило. Однако на фото того времени не видно, чтобы у него был лишний вес. Позднее российское государственное телевидение заявило, что Путин никогда не был замешан в чем-то противозаконном.
Однако сведения, полученные из первых рук, говорят о том, что путинские заслуги на дрезденской работе умалялись специально, для прикрытия другой незаконной миссии. Предположительно его направили туда именно потому, что тихое дрезденское болотце не попадало в поле зрения агентов в Восточном Берлине, где за происходящим пристально следили французы, американцы и немцы из Западной Германии. Член ультралевой Фракции Красной армии (Rote Armee Fraktion, РАФ) утверждал, что встречался с Путиным в Дрездене и что тот поддерживал членов группы, совершавшей теракты в ФРГ в 1970-1980-х годах: «В Дрездене не было ничего, абсолютно ничего, кроме левых радикалов. Никто не следил за Дрезденом — ни американцы, ни Западная Германия. Там ничего не было. За исключением одного — встречи с этими товарищами проходили именно там».
В имперской битве между Востоком и Западом советские спецслужбы долгое время предпринимали так называемые активные меры для дестабилизации и подрыва оппонента. Став заложниками холодной войны, они понимали, что отставание в технологическом плане преодолеть невозможно, а в военном столкновении их ждет крах. Именно поэтому с 1960-х годов Советский Союз полагался в основном на дезинформацию, фальшивые публикации в прессе, дискредитацию западных лидеров, убийства политических оппонентов и на поддержку подставных организаций, разжигающих войны в странах третьего мира и сеющих разногласия на Западе. В арсенал таких мер входила и поддержка террористических организаций. По всему Ближнему Востоку КГБ завязывал знакомства с многочисленными марксистскими террористическими группами, в частности с Народным фронтом освобождения Палестины (НФОП) — группировкой, отколовшейся от Организации освобождения Палестины (ООП), которая в 19601970-х годах устраивала угоны самолетов и взрывы. Секретные документы из архивов Политбюро говорят о том, насколько глубоки были эти связи. Есть также свидетельства того, что глава КГБ Юрий Андропов одобрил три запроса на получение советского оружия от лидера НФОП Вади Хаддада — в документе тот назван «доверенным агентом КГБ».