— Мы просто оказались полезными идиотами для СССР, — с грустной усмешкой говорит он. — Так все и началось. Нас использовали для того, чтобы расшатывать и дестабилизировать Запад и сеять хаос.
После вопроса о поддержке РАФ со стороны КГБ и Штази по довольному лицу Хорста Йемлиха пробегает тень. Мы сидим за столом в залитой солнцем квартире, где он живет со времен ГДР — это в двух шагах от штаб-квартиры Штази и от виллы КГБ. Кофе подан в изящных фарфоровых чашках, стол застелен кружевной скатертью. Он утверждает, что членов РАФ привезли в ГДР только затем, чтобы отговорить их от терактов.
— Штази хотели предотвратить теракты, не позволить им вернуться к террористическим методам и дать шанс начать с чистого листа.
Но при вопросах о том, встречались ли в Дрездене члены РАФ с Путиным, задавал ли тон КГБ и оттуда ли исходил приказ убить Геррхаузена, его лицо мрачнеет.
— Я об этом ничего не знаю. И не знал, ведь дело было засекречено. Я не знаю, были ли вовлечены русские спецслужбы. Но если это так, то КГБ ограничил бы доступ к таким материалам и заявил, что это внутренняя проблема Германии. Они уничтожили гораздо больше документов, чем мы.
Историю бывшего члена РАФ невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. Многие из его сподвижников в тюрьме или на том свете. А те, кто предположительно участвовал в таких встречах, бесследно исчезли. Близкий соратник Путина говорил, что подобные заявления весьма опрометчивы, и настаивал, что доказательств связей КГБ с РАФ и с другой террористической группой в Европе не существует.
— И даже не пытайтесь это доказать! — добавил он.
Однако его рассказ об уходе Путина из спецслужб снова поднял больной вопрос. По словам бывшего коллеги из КГБ, Путину оставалось всего полгода до выхода на пенсию, и именно в тот момент, в возрасте тридцати девяти лет, он уволился. Тридцать девять — это гораздо ниже официального пенсионного возраста, для его звания подполковника — пятьдесят два года. При этом КГБ весьма неохотно отправлял на досрочную пенсию тех, кто отличился в защите чести родины. Для тех, кто служил в США, стаж засчитывался как год к полутора, а кто в тюрьмах — один к трем. Возможно, Путин досрочно вышел на пенсию потому, что ему засчитали рабочий стаж как год за два из-за высоких рисков работы с РАФ?
Через много лет доверенный сотрудник Путина в Штази Клаус Цукольд, позже сбежавший на Запад, раскрыл кое-какие подробности его участия в других операциях того времени. Он рассказал немецкому журналу СоггссНу, что Путин пытался заполучить исследование о смертельных ядах, не оставляющих следов, и планировал скомпрометировать его автора с помощью порнографических материалов. Неясно, была ли реализована эта операция. По словам Цукольда, Путин занимался также делом печально известного неонациста Райнера Зоннтага, которого депортировали в Западную Германию в 1987 году и который вернулся в Дрезден после падения Берлинской стены, чтобы возглавить ультраправых- К тому моменту, когда я приступила к розыскам Цукольда, чтобы спросить его о предположительном сотрудничестве между Путиным и РАФ, он залег на дно и на запросы об интервью не отвечал. По словам человека, имеющего связи в западной разведке, Цукольд находился под особой защитой Федерального ведомства по охране конституции Германии.
Если сотрудничество с террористами из РАФ могло выглядеть для Путина как отработка активных мер против империалистского Запада, то все, что случилось после падения Берлинской стены, стало опытом, который он усвоил на десятилетия. Хотя было предельно ясно, что восточный блок не выстоит, социальные протесты расколют его на части и волнения докатятся до СССР, Путин и его коллеги из КГБ в Дрездене всеми силами пытались спасти свои агентурные сети.
В какой-то момент все закончилось. Рулить ситуацией больше было некому, а десятилетия борьбы и подковерных шпионских игр потеряли смысл. Под давлением сопротивления границы рухнули. И когда через месяц протесты докатились до Дрездена, оказалось, что Путин и его коллеги к такому совсем не готовы. Разъяренная толпа два дня осаждала штаб-квартиру Штази, а кагэбэшники в это время забаррикадировались на вилле. Позже он вспоминал этот период так:
— Мы день и ночь жгли документы. Уничтожали все — наши связи, списки контактов и агентурных сетей. Я сам сжег огромное количество материалов. Мы жгли столько, что печка треснула.