Советские законы запрещали предприятиям обменивать безналичные рубли на наличные. Однако во времена горбачевских реформ НТТМ получили разрешение обменивать безнал на реальные рубли простым переводом средств с одного счета на другой. Это высвобождало огромные объемы капитала и сулило невероятные доходы. К тому времени Ходорковский объединил усилия с Леонидом Невзлиным — сладкоголосым сероглазым молодым политиком, получившим образование в сфере кибернетики, и Владимиром Дубовым — сотрудником Объединенного института высоких температур, засекреченного исследовательского комплекса, плотно занимавшегося исследованиями лазерного оружия и вооружениями для Звездных войн. Глава института Александр Шейндлин передал в распоряжение команды 170 тысяч рублей — огромную по тем временам сумму, и даже не спросил, что они собираются делать с этими средствами.
Ходорковский с соратниками возглавил новое движение и взялся за формирование первых в стране кооперативов — фактически первых частных бизнесов. Новаторские законы, принятые в 1987 году, легализовали частные предприятия, их можно было открывать в наиболее дефицитных областях — в сфере потребительских товаров, услуг по ремонту обуви и прачечных. Через год закон расширили, и теперь под него подпадал наиболее прибыльный бизнес — торговля сырьем. Вместе с командой Ходорковский выгодно обменял полученные от Института высоких температур безналичные на твердую валюту, вырученную за экспорт древесины, а затем потратил ее на импорт компьютеров. Впрочем, эти действия частично контролировались сверху. Советская экономика остро нуждалась в западных технологиях, так как собственные компьютерные системы безнадежно отставали. Но западное эмбарго на высокотехнологичные товары создавало серьезные проблемы для импорта компьютеров. Ходорковскому и команде пришлось воспользоваться секретными торговыми каналами КГБ.
— Новое поколение бизнесменов появилось не из ниоткуда, — заявил директор российского отдела в Совете национальной безопасности США Томас Грэм. — Им помогали. В советском правительстве и в 1-м управлении КГБ некоторые люди понимали принципы работы западного мира и осознавали необходимость перемен.
— Горбачев приветствовал эти перемены, они стали официальной политикой, — сказал Кристиан Мишель, который в 1989 году уже работал финансовым управляющим Ходорковского. — Особенно заинтересованы в этом были две структуры КГБ: управление, занимавшееся черным рынком и экономическими преступлениями, и управление внешней разведки. Там гораздо лучше, чем в Политбюро, понимали происходящее и к тому же имели доступ к огромным деньгам. Эти средства нужно было пустить в дело, поэтому их выдавали таким, как Ходорковский, со словами «Иди и отыграй».
Во время нашей встречи Ходорковский заявил о полном неведении того, что стал частью эксперимента КГБ. Он утверждал, что был слишком молод, одержим целью преуспеть и потому не осознавал своей роли в воплощении какого-то глобального плана. Долгие годы, говорил он, эта деятельность представлялась ему просто работой, и только в 1993 году он понял, что может сам стать владельцем бизнеса, который был вверен ему в управление. Все это время он получал определенные инструкции.
— Они спрашивали: «А ты можешь поставить компьютеры туда-то и туда-то? А то-то и то-то можешь сделать?» У них было право отдавать приказы, но они всегда просто спрашивали. (Имена этих людей он не назвал.)