Вначале многие высшие чины КГБ, способствовавшие переходу к рыночным отношениям, ушли работать на молодых олигархов, которых сами же и взрастили в процессе горбачевских реформ. Иногда они просто являлись за своей долей, но в некоторых случаях хотели и власти.
— Они говорили: «Делаешь деньги и откатываешь нам», — заявил Юрий Швец.
Сориентировавшись в рыночных реформах правительства, заработав состояния и получив власть, молодые магнаты постепенно задвигали на задний план своих бывших спонсоров из КГБ. Казалось, рождается новая Россия, в которой вчерашние комсомольцы превращаются в сияющие символы новой эпохи капитализма. Ходорковский с командой банка «Менатеп» даже выпустил манифест, прославляющий ценности богачей: «Наши цели ясны, задачи определены — в миллиардеры. […] Хватит жить по Ильичу. Наш компас — прибыль, наш кумир — Его Финансовое Величество Капитал. Богатство раскрепощает». 50 тысяч таких листовок раздали на улицах. Магнаты стремились выбиться в миллиардеры, хотели доказать, что в обогащении нет ничего плохого — и это после десятилетий коммунистической идеологии, когда получение прибыли считалось преступлением. Но «молодые волки» выбрали кратчайший и легчайший путь к богатству.
Реформы, которые претворяло в жизнь правительство Гайдара, должны были переключить Россию на рыночные отношения максимально быстро, невзирая на последствия. Консультантами выступили американские экономисты из Гарварда под руководством Джеффри Сакса. Он надеялся, что результаты превзойдут итоги реформ «шоковой терапии» в Польше, где стремительный переход на рыночную экономику был реализован за два года. Но в России развитие существенно тормозилось советским наследием. Гайдаровские реформаторы оказались в меньшинстве, а прогнившая система, в условиях которой запускались эти реформы, ударила по экономике. В выигрышной позиции были только такие, как Ходорковский, успевшие открыть банки в последние годы советской власти. Какое-то время казалось, что американские экономисты смирились и с этим. Они надеялись помочь вырастить новый класс предпринимателей и были готовы на все, чтобы ослабить хватку старой гвардии.
В ночь на 1 января 1992 года цены были освобождены. Новоиспеченные магнаты ринулись делать деньги, а правительство и население вступили в борьбу за выживание. Отпуск цен вызвал разрушительную гиперинфляцию, так как поставщики и производители пытались компенсировать наследие плановой экономики — дефицит. В отличие от Польши, где после первой волны инфляции все быстро нормализовалось, Гайдара ждала конфронтация с макиавеллевским главой Центробанка Виктором Геращенко. Прежде он занимал видные должности в различных советских зарубежных банках, финансировавших операции КГБ, и теперь просто продолжал печатать деньги, невзирая на обстоятельства. Цены на потребительские товары выросли на 400 процентов и выше. Гиперинфляция серьезно пошатнула покупательную способность и лишила население последних сбережений, но Ходорковский и другие магнаты сумели выстоять. Через свои банки они получили доступ к твердой валюте и с легкостью переводили в доллары любые рублевые доходы.
Преуспели банкиры и на следующем этапе рыночной реформы — приватизации госпредприятий. Бывшие комсомольцы, воротилы черного рынка, организованные преступные группировки, агенты КГБ и директора госпредприятий были единственными игроками, кто успел перехватить денежные потоки и обладал солидными средствами для участия в так называемых массовых приватизациях. По словам Григория Явлинского, одного из самых принципиальных экономистов, выступавших за постепенное введение реформ, приватизация в условиях гиперинфляции лишь ускорила концентрации богатств в руках этой маленькой группы:
— Как можно проводить приватизацию, когда деньги исчезли как институт? В таком случае она может быть только преступной. Следующим шагом была преступная приватизация.
— Когда Гайдар начал приватизацию, все уже было конфисковано, — сказал политолог Глеб Павловский. — Самая большая ошибка премьер-министра была в том, что, приступив к реформам, он думал, что имеет дело с экономикой 1987 года. Но советской экономики к тому моменту уже не существовало.
Правительство Гайдара хотело сделать процесс приватизации общедоступным — рабочим раздавали ваучеры, которые можно было перепродать. Но чтобы выжить в условиях гиперинфляции, рабочие были вынуждены обменивать ваучеры на деньги или даже на хлеб.