Впрочем, самой легкой и крупной добычей магнатов стало предоставление банкам доступа к хранилищам наличности. Вместо того чтобы создать собственную казну, хранение стратегических средств российского бюджета на депозитных счетах государство доверило банкам, что стало для фаворитов Кремля схемой моментального обогащения. Они могли вложить миллионы государственных долларов в сверхприбыльные инвестиции или потратить их в приватизационных аукционах, а правительству оставалось сидеть и ждать, когда деньги вернутся. Жизненно важные программы — расходы на оборону, поддержка населения в опустевших регионах Крайнего Севера — замораживались, выплаты останавливались, а государство только раздавало пустые обещания. Правительство сидело на мели, а «молодые волки» от экономики изобретали хитроумные схемы, чтобы не платить налоги и таможенные сборы.
Новоявленные миллионеры оказались гораздо смекалистее своих наставников из КГБ и быстро адаптировались к новому рынку, превратившись в франкенштейновских монстров и обставляя своих создателей. Момент, когда контроль над экономикой безвозвратно перешел в руки магнатов, пришелся на середину 1995 года. Это был последний год перед первыми постсоветскими президентскими выборами. Казна правительства оставалась пустой, зарплаты и пенсии задерживались месяцами, рейтинги доверия Ельцину рухнули до ничтожных 6 процентов. Магнаты боялись возврата к коммунизму — в этом случае они лишились бы состояний и, весьма вероятно, свободы. Они давно присматривались к самым лакомым отраслям индустрии — крупным государственным промышленным предприятиям. Все уже приобретенное выглядело мелочью по сравнению с огромными ресурсами, все еще находившимися под контролем государства.
Велеречивый отпрыск советского дипломата Владимир Потанин стал одним из главных банкиров страны. Он изобрел, казалось бы, гениальную схему: предложил молодым банкирам помочь ельцинскому правительству серией займов в обмен на акции крупнейших предприятий страны. Магнатам передавалось управление предприятиями и предоставлялась возможность продать акции, если правительство не сможет вернуть займы. Когда эта идея была озвучена, наблюдатели посчитали, что ее шансы на успех равны нулю. Слишком велик, говорили они, потенциальный риск коррупции, ведь у банкиров были все возможности перепродать акции самим себе.
Но у магнатов нашлись в правительстве влиятельные друзья. И лучшим из них был автор программы приватизации Анатолий Чубайс, рыжеволосый вице-премьер и близкий соратник Гайдара. Заручившись серьезной поддержкой команды экономистов из США, Чубайс намеревался любой ценой ослабить душащую экономику государственную хватку. Слишком много промышленных объектов все еще находилось во владении государства, во власти «красных директоров» и КГБ, а опасность возвращения коммунизма по-прежнему существовала. Если правительство одобрит предложение банкиров, это позволит создать новый класс собственников, а за счет займа в 1,8 миллиарда долларов заодно наполнит государственную казну. Магнаты же, в свою очередь, в предвыборной борьбе с коммунистами поддержат Ельцина и сохранят свои состояния. Чубайс верил, что это ознаменует окончательную победу либеральных реформаторов над старой гвардией.
Однако схема обернулась первородным грехом российской рыночной экономики, позорным пятном, замаравшим все и вся. После этого сама законность приобретения имущества неоднократно ставилась под вопрос. Приватизация осуществлялась по схеме «займы за акции», и эта внутренняя сделка способствовала передаче национальных ресурсов в руки молодых банкиров по бросовой цене. Новоиспеченные магнаты обыграли своих наставников из КГБ: они были более гибкими, лучше разбирались в финансах и, благодаря стремительному росту их банков и размещенным государственным депозитам, имели неограниченный доступ к наличности. Сотрудники КГБ и «красные директора» объединили усилия, но победить смогли только в двух аукционах, где торговали акциями нефтяных компаний: 5 % за «Лукойл» и 40 % за «Сургутнефтегаз». Руководству заводов стоило больших усилий отбить атаку молодых банкиров. Ближайший аэропорт к Сургуту, где проводились торги, был закрыт, а вдоль главных дорог вооруженные охранники блокировали проезд.
Но большая часть остатков советской индустрии перешла в руки новоявленных банкиров через подставные аукционы. Потанин получил вожделенный приз — контрольный пакет акций крупнейшего мирового производителя никеля и платины «Норильский никель» — огромного завода за Полярным кругом. Доходы предприятия в 1995 году составляли 1,2 миллиарда долларов. Завод удалось заполучить, выдав правительству заем всего на 170 миллионов долларов, а затем, после победы Ельцина на выборах, как и ожидалось, обнищавшее правительство вернуть его не смогло, что позволило Потанину выиграть аукцион за сумму, лишь слегка превышающую размер займа. Ходорковский долгое время примеривался к компании ЮКОС, которой принадлежали крупнейшие месторождения в Западной Сибири, и получил ее в управление, предоставив правительству заем на 159 миллионов долларов в обмен на 45 % акций, а затем в качестве инвестиций в дополнительные 33 % выплатил еще 150 миллионов. Другой нефтяной гигант, «Сибнефть», ушел за 100 миллионов долларов Борису Березовскому, на тот момент он уже контролировал продажи крупнейшего автопроизводителя России и возглавлял собственный банк. Большинству этих банкиров едва исполнилось тридцать, но при содействии симпатизирующих им правительственных чиновников они смогли заложить основы состояний, которые через несколько лет будут стоить миллиарды, а затем — и десятки миллиардов долларов. Чуть позже Березовский хвастался тем, что семерка банкиров сумела взять под контроль 50 % национальной экономики.