Интерес Путина к морскому порту и нефтяному терминалу выглядел как нечто выходящее за рамки обязанностей государственного чиновника, занимающегося городскими вопросами. Альянс с Ильей Трабером и другими доставлял беспокойство даже приезжим бизнесменам. Один из них прибыл в город по приглашению мэрии помочь с финансированием порта, а его из аэропорта Пулково в бронированном авто и в сопровождении милиции и охраны повезли прямиком к Траберу и высадили за высокими воротами на задворках. Ему пришлось идти мимо вооруженных охранников и рычащих немецких овчарок, через бесчисленные увешанные иконами помещения в кабинет Трабера. Тот ждал гостя в тренировочных штанах, тапочках и с толстой золотой цепью на шее — типичный городской бандит. Несомненно, бизнесмен понимал, с кем встречается.
— Как в кино, — сказал он. — Когда я увидел его, у меня остановилось сердце.
Сцена сильно отличалась от того, что он ожидал увидеть.
После напряженного разговора с Трабером одобрение было получено. На следующий день его отвезли в юридическую контору делового партнера Трабера Бориса Шарикова на берегу одного из самых красивых каналов. На встрече присутствовали еще один партнер Трабера и бывший офицер КГБ, руководитель отдела имущества мэрии Михаил Маневич и Дмитрий Скигин. Последний был официальным лицом порта — обходительный, хорошо разбирающийся в международных финансах бизнесмен, он бегло говорил на английском и французском, а в свободное время занимался альпинизмом. По данным разведки Монако, отец Дмитрия Эдуард был близким другом Путина. Однако, по словам двух бывших партнеров Скигина, на самом деле его задачей было прикрывать другого криминального авторитета Петербурга, бывшего боксера с дерзким характером Сергея Васильева. Именно с ним Трабер заключил хрупкий мир на условиях совместного контроля над портом, а позднее — и над нефтяным терминалом.
Союз администрации Санкт-Петербурга и Тамбовской группировки изменил всю городскую инфраструктуру. Морской порт превратился в перевалочный пункт — через него из Колумбии в Западную Европу шли наркотики. Об этом рассказал в лондонском суде отставной офицер КГБ Юрий Швец. Ближайший соратник Путина из петербургских спецслужб Виктор Иванов содействовал Тамбовской группировке при захвате порта, а сам Путин, по словам Швеца, обеспечивал поддержку со стороны мэрии. (Иванов упорно отрицал эти предположения, однако появились и другие свидетельства того, что петербургский порт использовался как основной канал наркотрафика.)
Контроль за портом был исключительно важен со стратегической точки зрения. В 1997 году председатель комитета по управлению городским имуществом Санкт-Петербурга Михаил Маневич решил вернуть контрольный пакет мэрии —29 % акций, потерянных в ходе приватизации, но был застрелен снайпером по пути на работу.
— Маневич считал, что акции нужно вернуть городу, — сказал бывший коллега Трабера. — У него был рычаг давления: он мог отказаться продлевать лицензии на долгосрочную аренду порта, включая нефтяной терминал. И за это заплатил жизнью.
Бывший депутат питерского горсовета и близкий соратник Маневича Вячеслав Шевченко в протоколе допроса сообщил, что в последние дни его сильно удручала ситуация с портом.
— По просьбе Маневича я дважды ездил в порт и говорил с управляющим. Сделал им предложение: приедет британская страховая компания Lloyds и оценит финансовую ситуацию. А через неделю ко мне наведались два бандита от Трабера и сказали, что если я еще раз появлюсь в порту, они отрубят мне голову топором.
Трабер отказался комментировать этот факт, заявив, что все это — «фантазии и клевета».
Через три месяца после убийства Маневича акционеры порта согласились заключить долгосрочный договор на управление с новой компанией Трабера OBIP, принадлежащей фонду Nasdor Incorporated в Лихтенштейне. Единственным человеком, решившимся публично рассказать о разграблении БМП, стал тогдашний мэр Анатолий Собчак. Через несколько лет, уже после ухода с поста главы города, он написал статью для газеты, в которой первый и единственный раз открыто раскритиковал действия постсоветских кагэбэшников. «Смею утверждать, что прокуроры, следователи и оперработники Генпрокуратуры, ФСБ и МВД, которые принимали участие в этом деле, подлежат привлечению к ответственности за умышленное злоупотребление служебным положением и за нанесение ущерба государству в крупных (крупнейших!) размерах. Эти-то горе-моряки и утопили Балтийское пароходство, нанеся стране невосполнимый ущерб», — написал он. Через четыре месяца Собчак умер.