Чтобы выполнить все это, требовалось заранее определить, где ставить наши киноаппараты и микрофоны, если придется срочно переходить с одного места на другое, а также решить, какое из событий снимать, а какое нет, если они будут происходить одновременно. Для осуществления этих планов надо иметь возможность наблюдать за каждой сложнейшей деталью четырехчасовой церемонии, ведущейся на языке, на котором мы пока что не знали ни единого слова.
Джим и Элизабет Спиллиус и Веехала, не жалея сил, старались объяснить нам все до мельчайших подробностей. Но это было очень трудно, потому что церемония представляла собой сложную мозаику и за каждую ее часть отвечал один какой-нибудь придворный, прекрасно знавший распорядки именно только этой части. Поэтому даже Веехала, который был большим знатоком тонганских обрядов, не мог дать четкого описания всего ритуала. Однако верховным судьей по всем этим вопросам была сама королева, и после каждого нашего затянувшегося совещания Веехала возвращался во дворец и испрашивал аудиенцию у Салотэ, чтобы разрешить все затруднения.
Веехала блестяще справлялся со своей сложной задачей. Этот невысокий, полный и круглолицый молодой человек, к счастью, обладал исключительно развитым чувством юмора. Его смех невозможно забыть. Он начинался с хихиканья, сила которого постепенно возрастала, и Веехала начинал сотрясаться всем телом, а потом, когда у него перехватывало дыхание, смех переходил во внезапный писк на самых высоких нотах.
Как почти все жители острова, Веехала обычно носил тонганский национальный костюм. Он состоял из длинной рубашки вала с глухим воротом, простой юбочки, наподобие фиджийской сулу, и таовала — большой циновки из полосок листьев пандануса, обернутой вокруг талии и подпоясанной лентой из синнета. Таовала сильно различаются по размерам и качеству зависимости от назначения. Циновка для важной церемонии может быть фамильной драгоценностью, очень старой, темно-коричневого цвета, мягкой и тонкой, как полотно. Для похорон же нужна простая, поношенная, грубо сотканная циновка. Мне казалось, что у Веехалы столько же циновок, сколько галстуков у элегантно одевающегося англичанина. Однако чаще всего он появлялся в сравнительно новых, жестких таовала. Они начинались от середины груди и заходили значительно ниже колен. Если человеку в таовала нужно сесть на землю, скрестив ноги, циновка, видимо, может служить удобной подстилкой, а верх таовала представляет собой вместительный нагрудный карман, куда можно класть сигареты, записные книжки и карандаши. Однако, если Веехале приходилось сидеть на стуле за столом, он считал таовала обузой. И когда мы познакомились поближе, он иногда снимал таовала, но при этом не развязывал пояса и не разматывал всей циновки, а просто делал глубокий вдох, отчего циновка соскальзывала на пол, а он, зажав вала между коленями, вылезал из циновки, оставляя пустой колокол стоять на полу без всякой поддержки.
Веехала стал для нас самым близким другом. Он не только заботился о наших повседневных нуждах, но и, не жалея времени, часами рассказывал нам легенды и историю Тонга. Он был также большим знатоком музыки и танцев острова и выдающимся исполнителем на тонганской носовой флейте[11].
Первые несколько дней мы были очень заняты подготовкой к съемкам и редко покидали Нукуалофу. Этот тихий солнечный город на берегу широкого залива распланирован в виде аккуратных, но однообразных прямоугольников. В нем много современных зданий вроде той виллы, в которой мы жили, но почти столько же домов выстроено в традиционном стиле среди зарослей кавы и маниоки. На улицах нет почти никакого транспорта, кроме велосипедов, а те несколько автомобилей, которые отчаянными сигналами пробивают себе путь сквозь толпу пешеходов, неторопливо шагающих по мостовой, принадлежат или членам тонганского правительства, или кому-нибудь из немногих европейцев. Местные жители по внешнему облику резко отличаются от фиджийцев острова Вити-Леву. Они не меланезийцы, а полинезийцы. Это высокие красивые люди с кожей цвета меди, сверкающими зубами, узким носом и волнистыми черными волосами. Многие ходят босиком, и большинство носят вала и таовала. Единственное бросающееся в глаза исключение представляют ученицы школы королевы Салотэ, очень нарядные в своих безукоризненных светло-голубых туниках и соломенных шляпках, которые сделали бы честь самому фешенебельному женскому колледжу в Англии.
Центром города является дворец — выкрашенное белой краской деревянное здание на берегу залива, построенное почти сто лет назад одной новозеландской фирмой. Дом этот двухэтажный, что уже само по себе выделяет его среди других зданий в Нукуалофе.