Но упрямая живая мысль снова и снова возвращалась к постылому, но спасительному маневру. Нет, мы не видели другого выхода.
Доложили свои соображения Ковпаку.
Старик долго и внимательно слушал. Затем, помолчав, сказал коротко:
- Робить. Я согласен.
Весь день штаб лихорадочно трудился. Мы разрабатывали маршруты, разбивали соединение по группам. Их было шесть.
Первую поведет Ковпак с начальником штаба Базымой, вторую Матющенко со своим штабом, третью - Павловский с Горкуновым, четвертую - Кульбака с Лисицей, пятую - Кучерявский и Воронько и шестую - я с Васей Войцеховичем.
Были продуманы звездные маршруты, распределены боеприпасы и взрывчатка, определены задачи дальнейшей борьбы, назначен пункт сбора и написан последний приказ.
Было решено: вывести часть из окружения мелкими группами (2, 3, 4 СБ побатальонно).
1-й батальон - тремя группами, каждая под командованием Ковпака, Вершигоры и Павловского.
Всех раненых, не могущих передвигаться пешком, оставить в районе урочища Мочар-Осередок, с последующим выходом в районе Шевки, под прикрытием 10-й роты, оставив обслуживающий персонал и бойцов из рот для переноски. Командиром сводной санитарной группы и прикрытия назначить старшего лейтенанта Курочкина.
2-й батальон выходит в район леса Горный Поток, Черногора, между Ослава Белая, Ослава Черная, район высоты 1117.
3-й батальон выходит иа запад между Делятином и Лойовой.
4-й батальон выходит на Баню в район высоты 1114.
Все командиры батальонов и групп были предупреждены, что соединение разбивается на группы с целью выхода из окружения с последующей задачей выхода на соединение в район высоты Шевка, Лазек, 2-Артечны и дальнейшее выполнение поставленной товарищем Сталиным задачи.
Отпечатав один экземпляр приказа и созвав командиров групп (только они должны были знать маршруты и место сбора), Базыма дал каждому расписаться.
На поляне горел костер. В него бросали второстепенные штабные документы. Войцехович взял за раму штабную машинку и изо всех сил грохнул ее об пень. Со звоном разлетелись в стороны колесики и рычажки "ундервуда".
Командиры групп и начальники их штабов сидели нахмурившись. Каждый, казалось, думал: "Нет, еще не поздно. Еще можно вернуть. Нехай будет все по-старому. Еще мы не разошлись. И хотя надежды нет, то все же хоть погибнем вместе. А так по одному..." Тишину нарушил резкий голос Ковпака:
- Що зажурылись, хлопцы? Выполняйте приказ! Выполняйте по совести, как следует коммунистам!
Командиры зашагали к своим группам. Через полчаса в звездном порядке они разойдутся в разные стороны.
Направился за ними и я.
Ковпак остановил меня, подняв руку с клюкой, похожей на костыль.
- Эгей, Петро... Почекай минутку... Дело есть.
Подхожу ближе, вглядываюсь в осунувшееся, побледневшее лицо командира.
Он долго, не сводя лихорадочно блестевших глаз, смотрит на меня.
- Ну що, радый?
- Чему, Сидор Артемьевич, радоваться?
- А що по-твоему вышло... Як тая козачня... Свыснув, гикнув - и кто куда.
- Так по вашему же приказанию, товарищ командир...
- Товарищ командир, товарищ командир... Ты не крути хвостом, як тая... Мы с тобой, може, последний раз говорим, как перед...
Я подумал, что мы действительно надолго, а может, навсегда расстаемся.
- Не пойму никак, Сидор Артемьевич, в чем моя вина...
- Вина, вина... А если нема ниякой твоей вины, так я що, по головке тебя гладить должон? Га? Ты плечами не жмы, не жмы, я говорю... От думаешь - командование на нашу з Денисом сторону перекинулось... И радый... распушив хвоста, як той индюк... Думаешь, уже бога за тое... ну, за бороду схопыв... Да? А того не понять, що идем мы врассыпную совсем не так, як тая козачня... Они кидались по свисту, а мы як? По приказу-у-у... Да, они кто куда попало. А мы?
- А мы звездным маршрутом...
- Правильно... Звездным. Значит, по плану. Поняв разницу?
- Понял, товарищ командир.
- Ни черта ты не поняв... Тоби только тактика этого дела известна и понятна. А стретегия? Яка? Ну, говоры...
Я с удивлением посмотрел на расходившегося командира. Он действительно загнал меня своими вопросами в тупик.
- А стратегия - народная. Вот оно, брат, що... Мы не утекать от него сегодня решили. Мы по-новому наступление ведем. Был один отряд стало шесть. Были большевики на одной горе, угрожали они одному городу, а завтра будут угрожать шести городам, шести станциям, шести мостам. Щоб бить врага крепко, умело. И не выпускать ни одного врага, прорвавшегося на нашу землю в качестве...
- В качестве оккупанта...
- Ну да. И щоб не дрогнула у тебя ни рука, ни душа, ни сердце. Яка бида бы ни случилась з тобою и з хлопцямы... Поняв?
- Понимаю, Сидор...
- От же ни черта ты не понимаешь... Я ж усю твою тактику до горы раком... Ну, да з головы на ноги, то есть поставив. Що главное?
Я молчал.
- Кажи, що главное в нашем деле?
Из-за деревьев выглядывали связные, интересуясь, почему же командир так распекает своего заместителя. Повернув голову за моим взглядом, Ковпак махнул на них рукой...
- А киш-ш... Ну, говори, що главное?
- Главное - народ, Сидор Артемьевич! Потому что...
- Правильно, ну, ступай... Позови мне Павловского. Но ты не на словах... ты на деле про это думай. От тогда я буду знать наверняка, поняв ты меня чи не поняв. Теперь так: начальник штаба у тебя Васыль? Ничего. Грамотный. Карту добре читает. Лейтенант. А комиссаром назначаю Мыколу, того, що з пушки на Припяти стриляв.
- Москаленко?
- Ага. Ничего парняга. Случаем на подполье придется перейти, так лучшего и не надо. Можешь на него положиться. Я его еще с довойны знаю.
К нам подходил Павловский. Вся хмурость сразу куда-то сошла с лица Ковпака. Разгладились морщины, подобрела бородка, из-под бровей заблестели улыбкой глаза.
- Ну, Петро, ни пуха тебе, ни пера... До встречи на условленном месте...
Он крепко обнял меня, и мы расцеловались.
Уже уходя, не оборачиваясь от волнения, я все же услышал, как тем же скрипучим голосом Ковпак спросил Павловского:
- Ну, радуешься, Михаило?..
- А на дидька лысого мне радоваться, товарищ командир, - загудел Павловский.
Дальше я не слышал, о чем они говорили...