В горах, после потери обоза, грузы санчасти и радиоузла распределялись между бойцами. Из санчасти Велас был переведен еще в Карпатах приказом Ковпака в радиоузел. Где-то возле Делятина старший радист поручил ему нести походный движок — «солдат-мотор», тяжелую железную штуку, килограммов до десяти весом. В горах Велас потерял отряд. По его рассказам, он достиг горы Дил, с которой мы разошлись по группам, на следующий день после нас. И вот тут-то он окончательно сбился со следа. Его ввело в заблуждение деление отряда на группы. Следы перекрещивались, путались, сбивали его с толку. Он заблудился и попал в Венгрию, а оттуда в Румынию; затем через Бессарабию, Подолию, Винничину и Житомирщину, помытарствовав на два месяца больше всех нас, он пришел в Полесье, нашел свой отряд, явился в штаб и молча положил перед Ковпаком движок «солдат-мотор».
Ковпак, серьезно расспросив Веласа о всем его маршруте, вызвал Войцеховича и сказал ему: «Занеси маршрут на карту, как движение отдельной партизанской группы». Затем вынул из-под кровати заветную фляжку и, наполнив два стакана самогоном, чокнулся с польщенным солдатом. Потом вызвал старшего радиста и передал ему «солдат-мотор».
— Да он нам ни к чему теперь, — сказал радист. — Нам новый сбросили с Большой земли. А этот мы еще в Карпатах решили выкинуть.
Ковпак нахмурил брови. Но, к счастью, Велас не слышал слов радиста. Он давно уже был глуховат, а после карпатских лишений совсем стал туг на ухо.
Ковпак приказал отремонтировать веласовский мотор и ежедневно по часу работать на нем.
Последней пришла группа начштаба Базымы. Раненный в голову и грудь под Шепетовкой, он был спасен двумя бойцами — Бычковым и Сениченкой. Уже подходя к Шепетовским лесам на Тарнопольщине, его небольшая группа напоролась на засаду. Минер Давыдович был убит наповал. Оператор Вакар успел сказать только: «Пленку! Доставьте отснятую пленку в Москву», — и умер на руках у Базымы.
Мы стояли в октябре на хуторе Конотоп, в четырех километрах от тех же Глушкевичей, где мы 12 июня 1943 года начали рейд на Карпаты. Третий знаменитый рейд на Карпаты окончился там же, откуда мы шли в «обитель, о которой раньше подумать надо, как из нее выйти».
Как часто мы с Васей вспоминали эти слова Руднева.
Осень уже позолотила леса Припятского бассейна. Зелень совсем исчезла. Даже хвоя елей и сосен приобрела бурый цвет.
19
В эти дни золотой осени Ковпак сказал мне:
— Петро! Полетишь на Большую землю? Тебя давно твое начальство вызывало… Доложи заодно и про нас. А?
Сказано это было спокойным тоном, но я видел: старик сильно волнуется. Никто из нас не знал, как оценит руководство наш Карпатский рейд. «Задача выполнена», — радировал Ковпаку партизанский штаб во время рейда… Но как?
Ковпак страдал бессонницей… Он прислушивался к скрипу дверей в новом, только что срубленном доме.
Ясно было — Ковпак больше всех ждет Руднева… А когда и он сказал: «Петро… Полетишь на Большую землю…» — я подумал про себя: «Значит — все», — и стал собираться…
Сабуровский аэродром находился вблизи от Лельчиц. Вспомнились зимние ночи…
Всего только десять месяцев назад готовились мы к Лельчицкой операции. А казалось — прошли годы…
Вспомнились слова Руднева:
«Хлопцы! Это наши «партизанские Канны». Много воды утекло с тех пор. Уже даны немцу нашей доблестной армией настоящие Канны под Сталинградом, уже завершена полной победой битва на Курской дуге… А как же мы? Есть ли наша доля, наша капля труда, подвига в общей победе? — спрашивали мы себя в эти осенние дни.
Вот Боровое — село, где мы стояли после «партизанских Канн»… Теперь тут расположены отряды Сабурова и Бегмы.
Мы подъезжали к аэродрому на рассвете… Подморозило…
— Щира лошадка, — почему-то, ни к кому не обращаясь, сказал Ковпак.
Встает в памяти зимний день, когда мы впервые пришли сюда.
«Отсель грозить мы будем шведу», — декламировал тогда Руднев.
— Ты расскажи там… не забудь… про Проскуровску дорогу, — твердил Ковпак.
Я вспомнил… на обратном пути из Карпат все группы докладывали об этой дороге… Вспомнил, как проходил ее и сам…
Лом людей, машин и танков двигался сплошным потоком по Проскуровской дороге на запад… Это была гигантская работа наших старших братьев — Красной Армии на Курской дуге. Там, далеко, за тысячу километров от нас на восток, они взяли за глотку Гитлера, и хруст фашистских костей дошел до нас сюда, до Тарнополя, по железной дороге «першей клясы».