Выбрать главу

Когда вождь сказал на совете, что колдун предлагает перебить и съесть старых женщин, все охотники обрадовались и согласились.

В тот же день убили и съели пять старух; среди них была и мать Маборы, жена вождя… Племя пиршествовало всю ночь. Каи-Наи тоже ел человеческое мясо — ему, изголодавшемуся, оно показалось сладким и вкусным.

Когда съели всех старух, наступила очередь стариков. Но не каждый из них отдавал свою жизнь задаром: некоторые из них смело и отчаянно защищались и боролись с убийцами, когда те пытались разбить им головы топорами.

Другие убегали в лес и прятались там, но по следам их, как на охоте, шли неумолимые и жестокие преследователи, и старики падали под стрелами и ударами копий.

Тяжелые то были времена и, когда они наконец прошли и охотники снова стали находить дичь, никто из обитателей скалы не вспоминал о них, а Каи-Наи они казались далеким, страшным сном…

Зерноеды

атем ударили морозы. Река замерзла, и даже взрослые охотники без труда перебирались теперь по льду на другой берег. Только у порогов река долго сражалась с холодом, не замерзала и журчала вокруг камней. Вода замерзла уже после того, как выпал снег, и легла ровным стеклом между берегами. Дети, обутые в лосиные сапоги, катались и играли на речке, а охотники по пороше легко находили и били зверя. Каи-Наи и Мабора, подружившиеся после похода в озерный поселок, как-то выследили лося и, подкравшись, пустили в него по стреле. Одна стрела впилась в правый бок, а другая в заднюю правую ногу зверя. Лось, хромая и пятная кровью неглубокий снег, побежал от них к реке. Мабора и Каи-Наи бросились по его следам; они видели, что лось был тяжело ранен. Далеко он уйти не мог и должен был вскоре умереть от потери крови.

Они нагнали лося на берегу, там, где река круто поворачивала влево. Он стоял, припав на одно колено, и лизал снег, а на правом боку его алело большое пятно крови. Лось весь курился паром. Заметив врагов, лось вскочил и кинулся на лед; лед затрещал под весом тяжелого зверя, но не проломился, и лось, скользя и еле держась на растопыренных ногах, исчез за поворотом крутого берега реки. Охотники хотели уже спуститься на лед и добить лося — Мабора надеялся, что он обессилел и упал где-нибудь поблизости. Внезапно с реки донеслись громкие крики людей, пока еще скрытых выступом берега. Мабора и Каи-Наи вздрогнули от неожиданности и поглядели друг на друга. Через минуту Каи-Наи был уже на высоком дереве и смотрел на невидимый снизу участок реки. На льду, лежа на боку, бился лось, а вокруг него собралось до сотни человек в хорошо сшитых одеждах из шкур. Чужаков так заинтересовали стрелы в боку и ноге лося, что они даже забыли добить зверя. Один из чужаков, держась подальше от копыт лося, подошел к зверю и вытащил из его ноги стрелу.

Каи-Наи ненадолго задержался на дереве — в этом охотнике он узнал своего старого знакомца, зерноеда Дода. Он даже не заметил, как оказался на земле.

— Зерноеды! — крикнул он Маборе.

Они, как волки, побежали друг за другом по лесу. Не было сомнения, что зерноеды шли по льду к скале и собирались уничтожить племя орла: замерзшая река стала для них удобной дорогой.

Каи-Наи и Мабора боялись, что зерноеды, обнаружив у реки следы, погонятся за ними, догонят и убьют их прежде, чем они успеют предупредить жителей скалы. На их счастье, лениво падавший снег пошел густо, так что в трех шагах нельзя было ничего разглядеть. Через полчаса снег засыпал их следы. Они перешли на шаг, и только тогда Каи-Наи рассказал Маборе о том, что видел с дерева. Принесенная ими новость очень обеспокоила жителей скалы. Многие охотники еще не вернулись домой, и на их скорое возвращение не приходилось надеяться — в такую погоду легко заблудиться в лесу. Зерноеды, напротив, воспользуются непогодой и нападут на скалу: они идут по реке, а река обязательно приведет их к скале.

Стемнело. Один за другим возвращались усталые охотники. Все они с жаром начинали рассказывать о своих приключениях на охоте и о том, как блуждали в лесу; но пыл их сразу угасал, как только им сообщали о появлении зерноедов. Наконец, когда стало совсем темно, охотники собрались на совет в пещере колдуна, а на песчаном берегу против порогов, куда должны были выйти зерноеды, поставили караульных. Каи-Наи тоже пробрался вслед за взрослыми в пещеру колдуна и притаился в темном уголке.

Мужчины сидели вокруг небольшого костра, который освещал стены пещеры и отбрасывал дрожащий свет на лица охотников. Только сейчас Каи-Наи присмотрелся к стенам пещеры.

Какой-то неведомый художник повсюду изобразил различные сцены из охотничьей жизни.

Вот тур, наклонив мохнатую голову, роет копытом землю, а в боку у него торчит копье… Вот бежит олень, закинув рога на спину, а его догоняет быстрая стрела охотника. Странное и жутковатое чувство охватило Каи-Наи при виде этих рисунков… В неверном и тусклом свете костра эти удивительные звериные фигуры казались ему живыми.

Первым заговорил Ману. Он выпрямился во весь свой высокий рост, и тень его, поднимаясь к сводам пещеры, упала на изображение тура. Ману говорил, чуть раскачиваясь, а рогатая голова тура то выглядывала из-за его плеч, то снова скрывалась в его огромной тени.

— Я не боюсь зерноедов, — говорил Ману. — Я размозжу голову мужчине с рыжей бородой, которого я поймал, а Мабора упустил… Мы перебьем их на скале и не отдадим им женщин…

— Но зерноедов слишком много… У них столько бойцов, сколько всех нас вместе: мужчин, женщин и детей…

— Кто это сказал? — спросил Ману.

— Это сказал мальчик Каи-Наи, видевший их на льду, на реке…

— Ему с перепугу почудилось!

Тогда заговорил вождь племени, отец Маборы.

— Парень говорил правду… И Мабора говорил, что слышал на реке много голосов. Недаром пленник грозился убить перебить нас… И мать Каи-Наи тоже сказала Маборе: «Их много»…

— Засядем на площадке: будем бить их, когда они полезут наверх…

— Спрячемся в пещерах. Они смогут войти в пещеры только поодиночке. Тут-то мы их и перебьем! — предложил какой-то молодой охотник.

Все засмеялись.

— Это ерунда, — ответил вождь, — они выкурят нас из пещер дымом, как лис…

Долго советовались мужчины, и все предложения были одно хуже другого. Как противостоять врагам, когда их втрое больше, чем обитателей скалы?

Один только колдуя сидел молча, опустив голову, и словно спал. Толстое брюхо, которое он уже успел отрастить после голодных месяцев, колыхалось у него на коленях от каждого вздоха. Наконец он открыл глаза, обвел мутным взглядом охотников, зевнул и сказал:

— Вы опять забыли, что у вас есть я — великий колдун племени орла! Вы все смелые люди, но зерноеды перебьют вас и заберут женщин. Только я, — он горделиво выпрямился — только я, великий колдун, могу спасти племя!

Страшен был в эту минуту колдун. Он тряс головой, растрепанные седые космы встали дыбом, глаза горели, отражая пламя костра. Голос его, сильный и хриплый, зазвучал под сводами пещеры.

— Тотем! — обратился он к орлу, который недвижно восседал в клетке и свысока смотрел на охотников. — Тотем! Это ты научил меня, старика, как в час смертельной опасности спасти племя…

Орел развернул крылья и взмахнул ими. Яростный орлиный клекот отразился от свода пещеры.

Колдун упал на колени перед орлом, его примеру последовали и все охотники. Каи-Наи, дрожа от ужаса, как угорелый выскочил из пещеры. Снегопад уже прекратился, словно небо вытрясло из себя все запасы снега, светились звезды, лес и река блестели в ясном свете луны. Было довольно холодно. На скале, запыхавшись от быстрого подъема, появились трое караульных, стоявших все это время на берегу.

— Идут! — крикнул один из них, вбегая в пещеру.

— Сколько их? — спросил вождь.

— У меня и у них, — охотник указал своих товарищей, — не хватило пальцев на руках и ногах, чтобы их пересчитать!