— Ступай себе мимо, — серьезно ответил «парнище», отправляя в рот изрядный кусок хлеба.
— Какой ты грозный!
Моряки засмеялись.
— Я не грозный, — я обыкновенный.
— Батыр! Как тебе имя?
— Александр Владимирович Савин.
— Важный джигит! А куда ты идешь?
— В город.
— Домой?
— У меня дома нет. Разрушило бомбой, и маму убило. Один я, — сказал Саша и сразу опечалился. Петушиный задор его пропал, и он показался морякам совсем маленьким.
Моряки перестали улыбаться и окружили мальчика.
— Так. А отец? — продолжал расспрашивать Ахметов.
— Отец умер еще до войны.
— А родственники есть?
— Есть. Они далеко, в Ленинграде. А Ленинград в блокаде, там тоже фашисты напирают, — не доберешься.
— Ты куда ходил?
— Так просто, — неуверенно ответил Саша и, застеснявшись, спрятал за спину хлеб.
— Понятно, — Ахметов задумался. — Ты учишься?
— Нет, бросил. Уже два месяца не хожу в школу.
— Плохо. Совсем плохо, Александр. А хочешь учиться?
— Какое теперь учение: воевать надо с фрицами.
— А где ты воюешь?
— Я… — начал воодушевленно и громко Саша, но, посмотрев на ордена и медали Ахметова, смешался и тихо закончил: — Я зажигалки сбрасываю с домов. Как немецкие «горбыли» прилетят, я сразу на крышу. Конечно, этого мало. Вот если бы на корабль попасть да в бой ходить, — это да.
— Кто же тебя в бой пошлет, если ты не умеешь бороться с простыми трудностями?
— Я умею, — обиженно сказал Саша.
— Умеешь, а вот в школу не ходишь. Конечно, в школе надо учиться, готовить уроки, а это нелегко. Сила воли для этого нужна, мужество.
Саша широко раскрыл глаза и удивленно посмотрел на старшину.
— Шутите вы! Какое тут мужество: сиди и решай задачки, учи географию, зверей разных, растения. Терпение лопнет.
— Во! Терпение! Тропа — мать дороги, терпение — мать мужества. А терпения у тебя нет. Слабый ты, джигит, не выносливый, значит. Настоящий батыр — это такой человек: ему тяжело и холодно — он терпит; нет хлеба, воды нет — он терпит; рана в груди — он терпит, не падает духом; враг со всех сторон — он терпит, не отступает, а идет вперед, бросается на врага и уничтожает его, как шакала.
— А учеба? — неуверенно возразил Саша. — В бою разве нужны знания? Сильным надо быть…
— Хо! — воскликнул Ахметов. — Если враг умнее тебя — он страшен. Ему яснее обстановка, он видит все насквозь, в этом его сила и преимущество. Учись, поднимись выше врага, чтобы победить его. В бою соображать надо.
Саша опустил голову.
— Ну вот что: пойдем с нами, — просто, по-отцовски сказал Ахметов, — накормим тебя. Чай горячий, кирпичный попьешь — молодой, совсем молодой будешь. Выспишься, а завтра мы поговорим, хорошо поговорим.
Согласен?
Саша посмотрел на моряков и улыбнулся.
— Ну, вперед, — скомандовал Абдулла Ахметов и, положив на плечо Саши руку, зашагал по дороге.
Саша пошел рядом, изо всей силы стараясь шагать в ногу с моряками,
2
На следующий день Саша проснулся поздно. Он поднялся и огляделся. В небольшом кубрике стояло несколько коек, заправленных зелеными одеялами с белоснежными подушками в головах. Матрос с бело-синей повязкой на левом рукаве фланелевки смотрел на него и улыбался.
— Ох, и спишь ты! Все уже давно встали — видишь, никого нет. Скажи спасибо старшине Ахметову: он приказал не будить тебя.
Саша вскочил с койки и поискал глазами свою одежду. Матрос засмеялся:
— Твои «доспехи» за борт выбросили. Новое обмундирование получишь, матросское. Понимать надо: к гвардейцам попал. Во! — и матрос поиграл кончиками оранжево-черной ленточки своей бескозырки, но вдруг крикнул: — Марш умываться! За мной!
Саша побежал за матросом. Чистый, повеселевший, он возвратился в кубрик. Вскоре пришел старшина первой статьи Ахметов. Саша узнал его и обрадованно бросился навстречу. Абдулла был тронут.
— Батыр! На вот, одевайся, — Ахметов разложил перед Сашей черные брюки, фланелевку, синий матросский воротничок, полосатую тельняшку, флотский ремень с медной бляхой, бескозырку. Вещи были настоящие, добротные, и Саша замер от восхищения.
— Одевайся! Не тяни, к командиру пойдем: к гвардии капитану третьего ранга Остроухову. Приказал явиться.
Саша оделся. Бескозырка оказалась без ленточки, и это обстоятельство разочаровало его. Он пристально посмотрел на старшину, теребя край бескозырки.
— Салака! — сказал матрос насмешливо. — Не положено ленточки. Гвардейскую ленту заслужить надо.
— Да, да, — подтвердил Абдулла. — Гвардеец — это высокое звание воина. Заслужить его надо. Ну, пойдем, — сказал старшина, осмотрев Сашу со всех сторон.
Капитан третьего ранга расспросил Сашу о жизни, об учебе и разрешил Ахметову оставить его на плавучей базе, но устроить немедленно в школу.
— Учиться надо тебе, Александр. Вот ты пропустил два месяца — это плохо. Старайся наверстать упущенное. Я буду ходатайствовать перед командующим о зачислении тебя в отряд воспитанников. Смотри же, не подведи.
— Я буду стараться, сильно стараться, — ответил взволнованно Саша.
— Добро! Гвардейцы должны быть всегда во всем впереди, — и, обратившись к Ахметову, приказал: — Вам, старшина, поручаю заниматься воспитанником Савиным, учить его своей специальности без отрыва от школы, приучать к морскому делу. Но главное — школа. Это запомните. Ясно?
— Ясно. Есть, товарищ капитан третьего ранга! — ответил старшина.
Так Александр Савин был принят в семью гвардейцев отряда торпедных катеров. Абдулла Ахметов устроил его в школу, подарил полевую сумку, купил книги, тетради, и Саша начал учиться в шестом классе. В свободное время старшина знакомил Сашу с катером. Командир катера лейтенант Загребный и все члены немногочисленного экипажа встретили воспитанника приветливо.
— Торпедный катер — это не простой корабль, — рассказывал старшина, показывая Саше ходовую рубку, торпедные лотки, моторный отсек. — Он стремителен, смел и решителен, как беркут. Он идет на врага прямо и поражает его торпедой. У беркута есть сердце, у катера тоже есть сердце — машина. Сердце работает — катер летит на врага, он грозен и страшен. Сердце не работает — катер стоит, враг бросается на него и уничтожает. Поэтому, что бы ни случилось, какие бы раны катер ни получил, сердце его должно работать бесперебойно. Понял?
— Так точно, товарищ гвардии старшина первой статьи, — по-военному ответил Саша и зарделся от счастья.
— Молодец! Буду учить тебя на моториста.
— Есть! — ответил Александр.
3
Редко видел свой катер Саша. Катер уходил на выполнение боевых заданий, задерживался на маневренных базах и возвращался только для ремонта, отдыха и пополнения запасов. Приходил он потрепанный, с рваными дырами на серой рубке и палубе, но всегда своим ходом. Саша научился узнавать его по реву моторов и бежал встречать Ахметова.
Отремонтированный, катер снова уходил в море. Старшина перед уходом проверял тетради Саши: очень сердился, если обнаруживал кляксы, скупо хвалил за хорошие оценки. Прощаясь, он всегда обещал Саше взять его на катер, как только тот закончит шестой класс с отличными оценками.
В одном бою Ахметова ранило в руку, но он, немного подлечившись в санитарной части на плавучей базе, снова возвратился в строй.
— Товарищ гвардии старшина, вы бы отдохнули: рука-то не зажила еще. Бинты вон не сняли, — сказал ему Саша.
— Откуда ты знаешь, что не зажила?
— А я у доктора спрашивал. Он сердился на вас, обещал командиру пожаловаться.
— Да я же здоров, как верблюд, — и, обняв Сашу, тихо и серьезно добавил: — Хороший бой — лучшее лекарство. Лучше смерть, чем не отомщенная врагу рана.
Саша подружился со всеми моряками. Когда своего катера не было, шел на другие и просил мотористов рассказать об устройстве и работе моторов. Моряки охотно выполняли его просьбу. Саша так увлекся изучением моторов, что запустил учебу в школе и однажды получил по русскому языку двойку. Как назло в этот день вернулся катер Ахметова.