Артем приехал в офис прокуратуры. В тот день он не хотел работать. Зазвонил телефон. На экране высветилось имя «Сережа помощник». Артем ответил:
– Але.
– Пронто-пронто. Николаевич, мне тут сказали, что ты сегодня вечером какую-то тетку с ее потомством выселяешь. Короче, можешь сам поехать? Я еду с Димоном на задержание. Мы все там будем. И группу захвата тоже берем. А… Можешь, если хочешь, Костяна набрать. Он вроде сегодня будет в конторе сидеть.
– Нет, он заместителя Краснорыбатского района на взятке берет.
– Ну, короче, ты все понял.
– Да.
– Ну, давай тогда, пока.
Николаевич был неприятно удивлен новостью, которую услышал. Самое неприятное общение с людьми он доверял своему коллеге Сереже, а в этот раз ему придется все делать самому.
Боль, которая прежде была только в висках, распространилась по всей голове, попала в живот, сосредоточилась по меньшей мере в солнечном сплетении, превратилась в тошноту, колики в боку и завладела всем телом. Ящик стола. Антресоли. Шкатулка на тумбочке рядом с дверью. Везде пустые пластинки от болеутоляющих, снимающих спазмы таблеток и успокоительных. Все кончилось! И даже в сейфе бутылка виски оказалась пустой…
– Что ж это за жизнь-то такая. – Сказал прокурор тихо сквозь зубы, чтоб никто в соседних кабинетах его не услышал. Он достал информацию о семье, которую должен был выселить: «Оксана Тарасовна Грынжи – 39 лет. Официального места работы нет. Семен Артемович Грынжи – 5 лет. Анастасия Артемовна Грынжи – 3 года». Прокурор закрыл папку и принялся сортировать бумаги, которые утром положил на его стол помощник.
Когда на часах было 14:00, Артем вышел из кабинета и постарался улизнуть на обед. Он редко когда так делал, но сегодня ему было очень плохо и «обед» был необходим. Наш молодой человек вышел на улицу и увидел своего коллегу. Тот пил кофе, направляясь к своему авто.
– Костя. Ты куда идешь? Ты ж на взятке того заместителя берешь.
– Ты что-то по… Да, вот мы едем.
– Так чего ты один?
– Так сейчас сбор будет.
– Костя, какой к черту сбор? Ты почему здесь?
– Ну… Операция с дачей взятки будет проходить завтра, а сегодня я заполнил протоколы уже… И все, и на обед шел.
– Сегодня в 6 поедешь со мной на выселение.
– Да я не могу… Ты же знаешь, шеф мне сказал…
– Если не поедешь, расскажу парням, куда делись двадцать литров конфискованного вина с последнего обыска! – накричал шепотом на ухо Артем своему коллеге и устремился домой.
Двери нашему молодому человеку открыла мама. Женщина провела его на кухню, а там на столе уже стояли тарелки с горячим супом, точно она его ждала. Они сели друг напротив друга и принялись за еду.
– Ты почему такой угрюмый, сын?
Он промолчал.
– Что с тобой такое? Чего не отвечаешь?
– Ничего, – нахмурил брови сын.
– Я же нормально с тобой разговариваю. Ты чего «надутый» сидишь? Надоел, уже которой день с кислой миной домой приходишь. Я тебе есть готовлю, постели меняю, а ты улыбнутся даже не хочешь!
– Мам, ну ты меня тоже пойми, мне сегодня женщину с детьми из дома выселять… Вот нет сил никаких улыбаться… – положил ладонь себе на голову Артем.
– А-а-а… – удивилась мама. – Так чего ты сразу не сказал… Чего ты так переживаешь?
– Не знаю… Ну, что это, когда тебя из собственного дома выгоняют… – сын рассказал историю о прапорщике. – Это же из-за него конфискация произойдет. Женщина еще и с детьми маленькими. Я смотрел сегодня… Старшему ребенку 5, а младшей 3.
– Артем, ты не проводи параллель с нашей семьей. Когда нас из квартиры выселили, это совсем другое было. Нашего папу крайним сделали, а этот мужик – патологический идиот.
– Так, а какая разница…
– Артемушка, ты должен делать то, что должен. Делаешь то, что назначил делать суд. Не думай, что кому-то от этого плохо. Муж ее придурок, вот и вся семья теперь страдает, но ты от этого страдать не должен. Ты понял меня?
– Да.
– Ну вот. Артемка, все в порядке. Не ешь себя изнутри. Надо быть более… Как сказать… Хладнокровным.
– Да…
– О Боже, ну не мучай себя.
– Все нормально.
– Надеюсь, сегодня у тебя все пройдет хорошо.
– Я тоже надеюсь.
– Ешь давай, и вперед.
– Нет, я уже поеду.
– Если не пообедаешь нормально, то я расскажу твоему Сереже, что на последнем обыске было 50 литров вина, а не 30!