– Был один мальчик. Он слышал эту песню и попросил меня еще раз ее исполнить. Он сказал: «просто, когда ты поешь свои песни, мне кажется, что меня так тоже кто-то может любить»… Вот… так… – и она стала петь.
А следующую песню она начала с истории.
– Я как-то гуляла с мальчиком, а в кармане 21 гривна всего!
– Надо уточнить, что это 21 гривна в Киеве, а не в Одессе, это две большие разницы, – добавила Саша.
– Да! И холодно, зима… И я намекаю мальчику, что… ну! Надо зайти в какое-то кафе! И мы зашли. Он что-то сам заказывает, я не посмотрела, проходит какое-то время, и он наклоняется ко мне очень близко… ну, понимаете, совсем близко… и я уже… думаю… Ну вот! А он мне говорит: «одолжи 20 гривен!».
Все ойкнули и посмеялись.
– И вы еще виделись? – спросил я.
– А! Нет. Больше никогда.
И мы все снова посмеялись.
– Но, вы знаете, как судьба распоряжается?! Через пару дней мне позвонили и пригласили сняться в эпизоде в сериале. Заплатили хорошо за смену!
– Вы знаете, мой отец же понравился моей маме, когда сыграл на гитаре, – заглушила актриса струны после очередной песни. – Она рассказывала, что они познакомились на чужой свадьбе. Она была старше, уже работала, жила в Одессе, а он студент. Был в белых носках…
И я посмотрел на свои носки. На мне были черные.
– Так вот, он сыграл какую-то песню… И мама с ним продолжила общаться… Потом они поженились…
Я не помню всех песен. Помню, что все они были спеты о событиях, которые я воспринял как трагедии. Представьте, что кто-то залез вам в душу и стал там сначала резать ножом, а потом целовать, а потом снова резать, а потом снова целовать. Представьте крепкие объятия. Настолько крепкие, что вам одновременно и больно и очень-очень приятно. Представьте, что вы падаете с самого высокого небоскреба без парашюта, а вдали виднеется рассвет и солнце такое большое и широкое по краям. И красное-красное, как кровь. И очень красивое. Представьте, что вы едите самое вкусное в мире блюдо, но при этом жара плюс 50. Представьте, что находитесь рядом с самым любимым человеком последний час, а завтра он навсегда уедет. Представьте, что вы самый богатый в мире, но вы один на Земле. Представьте, что умираете счастливым. Вот это ее песни. Их сотая часть. Мне очень нравилось, как она улыбалась. Как будто мы первые и последние, кто это услышит. После каждой песни и наших аплодисментов она собирала ладони, кланялась нам и говорила «спасибо». Хотя выглядело это очень нелепо, потому что спасибо должны были говорить ей мы. И мы говорили.
Она из Херсонской области. Из простой семьи. В ее семье говорят на суржике. Впрочем, как и в моей. Эльмира часто упоминала фразу «артистка Чуприненко». Маруся так подписывает свои фото и видео в социальных сетях. Шла песня за песней, и ребята перестали хлопать. Я хотел, но мне казалось, что это будет не уместно, ведь тексты были очень… очень тонкие. Мой режиссер-педагог после одного прекрасного спектакля сказал: «Вы видели, что происходило на сцене. Они не играли. Они жили! И как в конце зрители замялись. Они же не стали все сразу хлопать в ладоши, но как бы должны поаплодировать хорошей работе. Да! Но как можно аплодировать тому, что прожито! Мы же не хлопаем, когда мать приходит с работы уставшая и готовит до двенадцати ночи, чтоб детям было, что завтра поесть! Потому что это жизнь! Но на спектакле были актеры! И они ждут! Ждут аплодисментов! А им не аплодируют сразу! Потому что они жили!». Ребята, наверное, почувствовали то же. И вот… Маруся спела, но уже никто не хлопал. Я даже немного отвернулся и стал думать о другом, а Эльмира посмеивалась в нашу сторону.
– Тише, девочки, не плачьте!
Главный вопрос, который сводил и будет сводить с ума «зачем я туда приперся?!», «зачем я это услышал?!».
Саша включила свет, и Маруся крикнула ей на кухню.
– Я же торт вам привезла! Из Киева!
– Да-да! – ответила она. – Сейчас разрежем.
Через мгновение торт был на столе. Это был «Киевский грильяжный». Мой любимый. С пяти лет. Один дурацкий торт из сотен других, но она привезла именно этот. И он, конечно же, был безумно вкусный! Маруся только доела и хотела положить на пол тарелку, но я подхватил ее и сказал, что отнесу на стол, за что она меня опять поблагодарила. Дальше мы пели какие-то популярные песни, а затем перестали. Архитекторы, молча, пожали нам с Даней руки, попрощались с девушками, с остальными и сказали, что им пора идти. Пока все ушли проводить Максима и Х, Маруся осталась, где и сидела. Ей позвонили родители, а я, как идиот, смотрел на нее. И она с ними говорила так… Просто. Просто говорила. Как будто она просто человек. И показалось в тот момент, что она так красива. Своей простотой. Своей честностью. Никогда не чувствовал себя ребенком, даже когда им был, но в тот момент учащенное сердцебиение при виде Маруси, которая уедет восьмого января, мне казалось самым большим ребячеством и глупостью. И огромной-огромной наивностью. Ей надо было идти. Она обняла Сашу, Эльмиру и… меня… довольно долго обнимала… все пошли по делам, а я стоял посреди комнаты в ее объятьях и не хотел, чтоб кто-то что-то обо мне подумал. Вы когда-нибудь садились в машину мечты? Может, лежали в бассейне в жаркий солнечный день, когда все на работе? Или пили виски 12-летней выдержки? Ну, или… испытывали новогоднее настроение… то самое… или хотя бы праздничное настроение… когда все хорошо… или когда вы получили то, что хотели и пусть завтра не настает! «Остановись, мгновенье, ты прекрасно», сегодня можно умирать! Вот это были ее объятья. Еще мгновенье, и она уйдет. Навсегда. Ведь восьмого ей уезжать. И мы больше не встретимся. Я в медучилище учусь! Мне без пяти дней лишь 18. И она ушла. Мы с Даней вышли на балкон, там говорила по телефону Эльмира. Прозвучало пару слов о Марусе. Эльмира спрятала телефон и закурила. Даня рассказывал ей то же, что и мне секунду назад. Я стал нести какой-то бред, потому что не мог себе позволить сказать то, что есть. Что это прекрасно. Эльмира стала смеяться. Спросила «втюрился» ли я. Сказала, что это видно. В интернете давно прочел фразу: «перед решением спросите себя, будет ли это важно через год» и сейчас не мог ответить. Потому что это пройдет! Пройдет! Как и все остальное! И пусть это будет последний такой раз! Потому что она тогда ушла, и мое сердце стало болеть! Я три года учусь в медучилище, но я не знаю, почему у меня до сих пор беспрерывно болит сердце. Но уверен, что пройдет.